Наша местечковая ребятня, воспитанная улицей, была далекой от аристократических манер, не заботилась об этикете, норме поведения.
- Идка, плюнь на грудь! Без моря жить не могу, - подбегает к рыжеволосой девчушке, которая на месте не может стоять от своей энергии, Левка из соседнего дома.
Только что он выскочил из круга, носился по нему, пока мячом не выбили из него.
Что бы ответила воспитанная горожанка на такую просьбу? Обозвала бы дураком и ушла домой в смущении. А что делает Идка из местечка? Правильно! Она сделала то, что он просил… Плюнула ...Да так, что это еще надо уметь!
Хохочет Левка, вытирая грудь. Хохочет вся местечковая братия. Хотел бы обозвать ее, крикнуть в ответ что-то резкое, но где там.
Крутнулась раз-два по пыльной дороге и умчалась куда-то… А вечером заявилась, будто ничего и не было. Дома рядышком, через дорогу.
- А-а у вас гости, - видит незнакомого человека.
- Да проходи, Идка, проходи, - приглашает Малах.
Рыжая бестия, заскочив в дом, незаметно моргает, рожицы корчит Левке, мол, побежали на улицу, в городки некому играть. Дети убегают, а Малах смотрит - не насмотрится на своего брата.
…А гость постукивает костяшками пальцев по столу и молчит . Не знает, что сказать. Проводит взглядом по дому.
Простенькие занавески на окнах. Из мебели - стол, несколько табуреток, старенький шкаф, кровати да печка.
- Да-а, - говорит гость.
Хочет что-то добавить, но только сжимается внутри сердце. Знал, что брат живет нелегко, но, чтобы так…
Будто прочитав его мысли, Малах придвинулся к брату, который приехал издалека.
- Да, мы нормально живем. Без хлеба не сидим. Своя картошка вволю, молоко. Во дворе полно скотины. Я не последний человек в местечке! Заведующий фермой. А это и определенная власть, и положение. Дети растут, поднимаю их с женой .
Вышли на улицу.... В двух шагах, хоть глаза выколи, ничего не видно. Вдалеке светятся огни.
- Это моя ферма. На ней уже много лет, - говорит Малах, поправляя волосы.
Сам крепкий, твердо стоит на ногах, руки, как маленькие лопаточки. Возьмется - не отпустит. Всю жизнь в местечках. До войны - в еврейском местечке Милославичи, после войны в еврейском местечке Михалин.
Не считается ни со временем, ни со здоровьем. А что видел в жизни? Только работа, работа, работа. Правда, кто не встретит на улице, почтительно здоровается: "Лейбович, доброе утро ".И так целый день.
Начальство приедет к нему, что-то случается на ферме - все к нему.
Малах еще раз посмотрел на далекие огни фермы, одобрительно крякнул и проговорил "Пойдем к столу, там еще не допито ". Выпили, еще раз выпили, хорошо закусили. На столе все свое, крестьянское!
Зиновий понимал, что Малах доволен своей жизнью. Так здесь живут все. Даже еще намного хуже. Есть те, кто хлеб видит не каждый день. А у него возле дома нетронутые бурты картошки. Не то, что некоторые соседи, у которых уже нет ни бульбинки. Словом, крепкий хозяин.
В доме тихо стучат часы, да на улице слышится лай собак. В окно вливается свежий поток сельского чистого воздуха . Идиллия…
- Завтра я тебя познакомлю с нашими лесами. Грибы, ягоды, ты же любил их собирать в детстве? - спрашивает Малах, чувствуя, что брата что-то гложет.
Примеряет еще раз военный мундир, который он ему привез. Малах любит это обмундирование. Натянет на себя гимнастерку, брюки, поверх неширокий командирский ремень. Сразу видно, что не принеси - отнеси, а важный человек.
На столе лежат только бумажки от гостинцев - все расхватала детвора!
- А дальше что? - думает Зиновий.
По конфетке - шоколадке. Здравствуй и до свидания. Был дядька и уехал. Все… Нет, нужно что-то предложить! Жизнь Малаха изменить нельзя. А детей? Детей можно, особенно ребят. Сам шибко не грамотен. Но столько уже лет служит в армии старшиной. Нелегко, конечно! Но сытый, накрытый, и не в местечке.
… Утром племянники опять налетели на него. Загорелые, с облупленными носами, веснушки так и пляшут от радости на лицах. Хлопцы, видно, не маменькины сыночки. Жилистые, закаленные, своими босыми ногами измерили вокруг все местечковые стежки-дорожки.
Прижал к себе мальчуганов, хотя ни разу не видел, но в их глазах, во всем теле почувствовал, что-то-свое, родное, кровное. Такие же, как он и Малахс выразительными чертами лица, длиннорукие. Ходят вперевалку. Светловолосые, сразу и не скажешь, что еврейского рода-племени.
- А что если, а что если? - вдруг нашелся у него ответ на тот вопрос, мол, чем я могу им облегчить жизнь, как вырвать отсюда, из местечка?.
Это раньше, до войны и после нее, для евреев оно было, словно якорем в море бурлящей жизни. А теперь время пришло для больших городов. Еврейские местечки теперь уже для отживающих свою жизнь стариков. Да тех, кому трудно отсюда подняться.
- Вот что, мои гвардейцы, - потрепал вихрастый чуб старшего Жени.
- А что если пойти вам в военные училища? Да трудно, да очень трудно. Но вам-то после местечка? После такой закалки, будет намного легче, чем городским. Все на государственном обеспечении - кормежка, одежка.
Младший Лев жалостливо посмотрел на маму, шмыгнул носом…
- Ну, ну, еще генералом будешь! А почему и нет. Конечно, будешь! Только вначале школу закончи. И хорошо.
Лева подошел к маме, обнял. Есть еще меньше его сестра Аня, но он тоже ведь из младших. И вдруг из дома в военное училище. Люба неодобрительно посмотрела на гостя.
- Армия на всю жизнь. Ты это уже загнул!
А Малах, а Малах, принарядился в поношенное, но еще хорошее военное обмундирование, что ему привез брат. Прошелся по дому в добротных армейских сапогах. Топнул ногой раз, два. Поправил широкий ремень. Подморгнул, как заговорщик, брату: "А почему бы и не пойти в военное училище. Но после него – они должны быть только полковники-генералы. Не меньше»
Сыновья засмеялись, зашмыгали носами и, блестя голыми пятками, помчались на местечковую улицу.
- В колхозные амбары завезли свежее сено. Какие норы там можно сделать и прятаться друг от друга, - шушукаются по дороге.
А годы проходили за годами....
По дороге в школу Лев обязательно зайдет за своим одноклассником и другом детства Яковом. Он посильнее его в математике, физике, идет на медаль. Но Яша меньше всего думает про медаль.
- Левка, осталось 20 минут. Успеем, только бегом через колхозные сады.
Школьные сумки за плечи, ноги в руки – и понеслись….
Пройдут годы.
Станет Лев генералом, как и мечтал об этом его дядя. По приезде в Израиль скажет своему другу : "Если бы не твои пробежки, я не был бы готов к ежедневным кроссам в училище и его бы просто оставил…"
Яков, авиационный инженер по прежней специальности, только улыбнется.
… Но тогда, во время местечкового детства, братья Женя и Лева даже и не думали о военной карьере.
Первым уехал из дома старший сын. Малах подвез его на лошади к железнодорожному вокзалу . Над ним шатром зеленели деревья. Все было знакомым и родным. Сын решил стать заводским рабочим, пошел учиться в техническое училище.
Радовалась мама. Ой, как радовалась! Не будет постоянно в армии.
А через два года вдруг заявил: "Я решил пойти в военное училище." Лейтенантские звездочки горели на погонах старшего сына, когда младший Лев стал курсантом того же училища.
Женя - это же огонь! Рот все время нараспашку - или улыбается сам, или кого-то смешит.
А Лева, он же стеснительный, как девочка. Не скажет ничего лишнее, краснеет …Но упрямый, как бык! Если уже что решил, так намертво!
- Брат смог, и я смогу, - говорит себе.
- Все, хватит корпеть над учебниками. В соседнем клубе танцы, - тянут его друзья.
Не ходок он раньше был на танцульки, да и сейчас чувствует, что это не для него.
- Хочешь быть генеральшей, - толкает привлекательную девушку ее остроглазая подруга, - пригласи во-от того курсантика. Такой одинокий, грустный.
- Генералами становятся оторви – голова, - а не такие робкие.
А сама вдруг пошла и пригласила этого курсантика на… белый танец.
- Дура, я дура, - то ли в шутку, то ли всерьез, - напишет позже в письме ей подруга, - я же сама могла быть генеральшей.
Но это будет не через годы. Через десятилетия …А тогда старый Малах не спал ночами, все переживал.
- Женьке подвезло, в Минск попал.! Это же рядом. Столица, есть куда выйти.
Чего же Льва так далеко занесло? В Забайкалье после военного училища. Младший брат - лейтенант, старший – капитан.
Младший – старший лейтенант, старший брат - майор. Шутит старший "Служи, служи, салага ".А сам радуется, не сломался, все выше и выше поднимает планку.
…Гонит Малах коня на железнодорожную станцию, чтобы встретить Леву. В отпуск едет. Только на два дня.
- А с местечка куда? Опять назад?
- Отец, из местечка я еду в Москву. Поступил учиться в военную академию.
Малах так и сел, протер широкой ладонью слезы на морщинистом лице.
- В Москву, в Академию? Ты? - все не верит.
Хотел бы порадоваться радостью с матерью Льва - Любой, но ее уже нет. Вышел на улицу.
Вдали огоньки той же ферме. Ничего здесь не изменилось. Только асфальт проложили, а все остальное, как тогда. Будто погрозил пальцем в темноте "Ну, Зиновий, ну, Зиновий ! Это же ты, это же ты все наговорил."
А сын, сняв офицерский мундир, кажется таким же Левушкой, как и раньше. Только расширились плечи и стали жестче волосы. Но взгляд тот же, мягкий, сыновий.
…Над местечком зажигались звезды, когда Лев его покидал. Остановился, посмотрел на небо над его хатой. Мелкие яркие звездочки сияли, словно баловались.
А одна, в сторонке, большая будто следила за ними всеми.
- Словно, генерал какой-то, - улыбнулся сам себе.
И в эту минуту, именно в эту минуту, в местечке , возле родного дома, принял решение "Если все будет хорошо с учебой, продолжу ее в Академии Генерального штаба" Новое назначение, новое звание.
А Малах верит - не верит, получив почту. Перекладывает с места на место, смотрит близорукими глазами на фотографии. На одной в полковничьей папахе старший Женя, на второй - младший Лев.
- Ну и чертенок, догнал все-таки Женьку. Догнал. Два сына - два полковника.
Кто бы мог подумать? Кто бы мог подумать?..
А жизнь завертела, закрутила. Налетели новые ветры над страной. Все изменилось, открылись границы.
Приехал в Израиль Женя. В гости, или в разведку - не говорил …Как и раньше, вперевалочку зашел в наш дом.
- Уволился, сейчас занимаюсь своим бизнесом, - говорит он, а в глазах нет уже прежней задоринки.
Чувствую, что-то томит его. Уехал, попрощавшись с сестрами, с нами, с Израилем . Попрощался навечно, уйдя раньше времени из жизни…
А Лева, Лева все-таки закончил Академию Генерального штаба, стал генерал-майором. Занимал очень крупные командные должности. Выйдя в отставку, продолжает руководить громадным бизнесом на Украине.
- Я же не только генерал, - но еще и специалист в области связи. Вот мой опыт и пригодился, - сообщает нам.
Я слушаю его вместе со своим братом Яковом. Средиземноморский ветер втекает в окно, рядом звучит речь на иврите.
Лев, статный, с военной выправкой, благородной сединой, рассказывает и рассказывает про свой долгий путь.
А я будто вижу тот вечер, когда в дом Малаха приехал с вещевым мешком его брат, простой старшина. Напоминаю про это.
Лев не соглашается " Это был не простой старшина. а сам Бог, в образе отцовского брата."
В это можно верить, а можно и нет…
Но то, что звезды вначале зажглись над местечком, а потом на полковничьих и генеральских погонах - это уже точно!
Вы спросите, а где же та Идка, с которой и начался наш рассказ. Конечно же, в Израиле. Благородная бабушка .Этакая седая матрона.
Где же узнать в ней ту попрыгунью, с золотым отливом волос…