Шляпочница

Запах акации плывет над местечком.
Если точно, то не над всем местечком Михалин, а над его первыми домами. А, если еще точнее, то ароматный запах цветущей акации плывет из палисадника дома, который стоит вторым с правой стороны. Здесь живут Давид и Ира - наши родители.
В глубине сада гнездятся сливы, вишни, яблоки. А здесь, возле дороги, желтые гроздья акации свисают чуть ли не до самой земли. Посадил как-то кустики раньше Давид, надеясь, что они подрастут и будут защищать дом от придорожной пыли. И совсем не ожидал, что расцветет у калитки это необыкновенное желто-золотое созвездие.

- Биня, ты посмотри, какая красота, - наклоняется к акации женщина в белоснежной шляпке.
На фоне обычных домиков, магазина через дорогу, пыльной дороги, которая пересекает поселок, эта женщина смотрится, словно с другой планеты. Ну ладно, ярко накрашенные губы и глубокое декольте, так еще и шляпка. Ира, допустим, в своей жизни шляпку только в девичестве носила. Бывало, распустит черные косы до пояса. Все так и охают! Зачем ей постоянно шляпка?
А когда повзрослела, любила собирать свои волосы в корону. Давид смотрит, любуется. Словно иудейская принцесса перенесена волшебником из далекого Иерусалима в местечко!

А когда годики сложились в десятилетия, а пятеро деток стали смыслом ее жизни, уже не до красоты стало. Набросит платочек на голову - вот и все украшение. Да и защита от солнца и ветра.
А местные женщины из местечка, селянки из окрестных сел, разве они когда щеголяли в шляпках? Да они их только в магазине и видели. И то не все, и не такие.
…Надышавшись акацией и сорвав несколько цветочков, дама в шляпке плывет дальше.
- Ира, здравствуйте, здравствуйте, - кланяется Бени соседке, увидев ее в саду.
Видимо, хотел еще что-то добавить, но женщина в шляпке игриво тянет его за собой. Сразу было видно, что она не такая, как здешние женщины, закопченные солнцем и нелегким селянским трудом. Не сделав никаких выводов о данной особе, Ира продолжает работать дальше в саду - не до нее.

А женщина в шляпке уже подходит к первому дому. Властно держит Бени под руку и ведет его вперед.
- Идем, Бени, мы же в кино опоздаем, - торопит женщина своего спутника.
А он, столько лет живущий в местечке, - один из уважаемых здесь людей, не может пройти мимо своих соседей, не поздоровавшись.
Высокий, дородный с импозантной сединой, да, к тому же, на местном спиртзаводе не последний человек. К нему обращаются люди, он к ним обращается.
- Злата, - добрый вечер, - говорит он худенькой старушке, сидящей на скамейке.
Небольшого росточка, сгорбленная, она вдруг вскакивает, слегка опираясь на палочку.
- Бени, вы куда?
- В кино?
- С кем?
- Знакомьтесь, это моя жена, - говорит он.
Злата хочет что-то сказать, но застывает с открытым ртом, начинает часто моргать глазами.

Шляпка на не нашенской даме плавно покачивается на голове. А ее хозяйка, несмотря на ямки на дорожке, крапиву, которая вылезла на нее с двух сторон, горделиво идет по улице. Мимо домов. Впервые по нашей улице, а вернее, по местечку Михалин. В город. В кино.
- Ира, Ира, вы слышали, что Бени женился? Я узнала, что он привез шляпочницу из самого Баку, - приходит к нам через несколько дней с новостями Злата.
- Кто, кто? - не понял Давид.
- Да эта женщина, которую овдовевший Соломоныч привез себе в жены.
С легкой руки Златы мы все и стали называть нашу соседку Черниха-шляпочница.
Почему шляпочница? Думаю, уже понятно. А Чернихой потому, что фамилия Бени была Чернов.

И вы скажете, куда там горожанке, бакинке до жизни в местечке? Это же не город, где одел туфельки-ботики и по тротуарчику так-тик-так-тик. Здесь - его величество само местечко Михалин!
Спустишься вниз. А после сада - такая грязюка! Машины не проходят, рычат в колдобинах рвут моторы.
А темнота такая, что идти может только тот, кто ходит каждый день и знает, где суше, куда ногу можно поставить. Последний столбик с электрическим светом, как раз возле поворота, где раньше находилась старая милиция. Здесь же и заканчиваются деревянные дощечки тротуара.
- Там, где заканчивается асфальт, свет, начинается местечко Михалин, - шутим мы.
Хотя по существу оно начинается дальше, за ветеринарной лабораторией, за еще сносными дорогами и… мостиком. А после него уже точно –местечко!

Справа хозяйничает совхоз, слева - колхоз. И никому нет дела ни до дороги, ни до людей… Возможно, так было бы еще очень долго, но пришел в совхоз директором какой-то горячий человек. Нанял непривычных местным людям грузин. И… проложил асфальт до местечка и дальше через него в недалеко лежащие села. Но это будет еще через немало лет.
А тогда, когда появилась в наших краях Черниха-шляпочница, соседи только подсмеивались.
- Скоро укатит она в свой Баку, не выдержит здесь. Местечко не для слабых.
Но вот прошла непролазная осень, подморозило. И хоть ты яблочком катись по дороге. А еще выпал белый снежок - укатал ухабы и ямы.
Наша Черниха на голову - шляпку, уже другую, зимнюю и в кино. А пришла весна. Снова запах акации. Как будто сто лет здесь живет Черниха, со всеми перезнакомилась

Рядом - одни евреи. Слева возле нее мы и Злата с Янкелем, бывшим колхозным кузнецом, а справа - Сима с Зямой. Чуть выше - Малах с Любой.
Еврейское маленькое местечко.
Дальше - дом Школьниковых, Эли и Веры, Ханки и Никиты (две последние семьи смешанные). Но для евреев местечка они были своими. Даже Владимира Полякова, еврея по отцу, считали своим.
Но это было так… не особо важным. Все - и евреи, и белорусы месили грязь одинаково весной и осенью, страдали от темноты на дороге. И… принимали это как… обычное явление. С ним ведь жили годами, десятилетиями.
И если какое-то разнообразие внесла в жизнь поселка Черниха, это можно было только… приветствовать.
- А-а, - остановила она свою соседку, - ты что ходишь, как павлин? Молодая, фигурная, а платье висит, как на вешалке.
- Где же взять другое?
- А ты зайди ко мне вечерком, зайти Ганночка.
Зашла, еще раз зашла, а через недельку защеголяла в своем невиданном здесь ранее наряде. Так народ узнал, что Черниха не просто портниха, а модистка! И еще какая!
Услышала, что соседка выдает дочь. И она к ней. Что готовите, что будете подавать? Узнала меню, покачала пальчиком, мол, нет! Я составлю меню, будем вместе кашеварить.
Когда подали на стол, многие удивились! Была не только картошка всех видов и мясо жареное-пареное, но и… рыба гефилте фиш…
Наша соседка, конечно, особо не распространялась, что это самое настоящее еврейское блюдо. Сказала, что это рыба по-бакински. Но она оказалось такой вкуснятиной, что кое-кому ее не хватило.
И подвыпивший гость со всего размаху бросает блюдце с рыбой в сторону еще более выпившего, который стучит по столу и требует рыбу по-бакински. Конечно, вы догадались, что вся рыба влетела в лицо нашей шляпочнице, которая секундой раньше ринулась успокаивать пьяницу-буяна.

А на второй день, она должна же была рассказать нам про свою роль на свадьбе и про гефилте фиш... С синяками под двумя глазами медленно открывает нашу калитку.
- И смех, и грех, - всплескивает руками Ира.
- Зато вы всех приучили к еврейскому блюду. А знали бы они, что еврейское, было бы еще больше синяков, - смеется Давид.
Черниха не понимает. Почему смеются? Почему не сочувствуют, не помогают делать примочки?
- Я же для всех стараюсь?
- Да ведь никто специально не бросал в вас рыбу. Получилось так.
Первая модница местечка - Черниха, первый повар местечка - Черниха, - глаголет Давид.
- И первый сторож, - добавляет она зло. - Ваша детвора повадилась в наш сад. Белого налива захотели? Так я вас встречу злой собачкой, - грозит она, вдруг обидевшись ни за что.
Яша, сын Давида и Ирины, коренастый крепыш только сверкает глазами. Ой, как он не любит неправды! Лучше бы Черниха не упрекала без оснований.

Как только вечер, Яша к ограде ее сада. Одной стороной он выходит прямо в наш двор.
Поэтому прямо подойдет к ограде, что-то перебросит собаке, позовет ее к себе, погладит раз-другой по шерсти через отверстие в частоколе. Как только Яша к ограде, собака тут как тут, виляет хвостом. Прошла неделя, собака уже не преграда.
- Но как мгновенно перескочить через высокий забор и обратно, - думает Яша.
Замечает, что на стыке двух участков ограды частокол сверху обломался. Вот это место и заприметил. И в один из вечеров, как только луна спряталась за облака, Яша нырнул в сад соседки.

Собака только поскуливает от встречи. Осторожные шаги по траве. Дерево с белым наливом прямо в центре. Яша уже знает, как быстрее к нему пробраться. Пять минут не больше. И снова прыжок назад, во двор. Сам маленький, согнулся от ноши. Глаза улыбаются, сверкают…
Раскрывает рубашку и… из- под пазухи падают на пол яблоки белый налив.
- Чтобы не говорила, что это мы, чтобы не говорила, - вдруг застучал зубами от нервного напряжения.
А назавтра к нам пришла Черниха. На столе - яблоки белый налив, которые еще не успели убрать. А у нее в руках сумка с такими же яблоками.
А Яша только глазами сверкает…

Но Черниха не была бы Чернихой, если бы повела себя, как простая местечковая михалинка. Нет! Она все- таки была еще и коренная бакинка!
- Вчера снова оборвали яблоки в моем саду. На этот раз не вы. Я видела, кто это был.
-Давайте лучше пить чай с вареньем, - предлагает Ира.
Мы пьем чай с вишневым вареньем, едим груши, сливы и… яблоки белый налив.
- Попробуйте наши. Давида вчера угостили, - предлагает Ира.
- А вы мои, - протягивает ей Черниха.
- Чьи вкуснее? - спрашивает Давид
И уже не выдерживает, смеется так, как он может. Громко, раскатисто, весело. Смеется Ира. Смеется Яша. Хохочут малыши, не понимая от чего…
А Яша перестает лазить в соседский сад, тем более, что Черниха почти каждое утро угощает нас яблоками белый налив. Мы ее угощаем своими фруктами. А еще особым чаем, который отец заваривает то из сливовых листьев, то из вишневых, то из листьев акации.
Особенно Черниха любит чай, заваренный из листьев и цветов акации.

А я закрываю глаза и будто там…
Там…
В вишневом местечке Михалине!
Над ним плывет запах акации.
А возле желтых, золотистых цветов, свисающих до самой земли, плывет в шляпке незнакомка.
- Бени, идем быстрее, Бени, - торопит она его.
Когда это было?
Когда?
А может, вообще никогда и не было…