О новой книге Ефима Златкина

На этом и том берегу

Творческая жизнь Ефима Златкина началась рано: в 18 лет он уже работал фотокорреспондентом районной газеты в Белоруссии. Потом стал профессиональным журналистом, позже - уже в Израиле - писателем.
В последнее время его привлекла поэзия. Вышла из издательства книга "На этом и том берегу". Что ни страница – новая иллюстрация и стихи. Что это? Поэтический сборник с фотографиями-новеллами, органично связанными с текстом? Или увлекательная фотокнига, где рифма не всегда строгая? Скажете, что поэтическая часть не везде соответствует классическим требованиям? Так ведь и сама книга нарушает принятые жанры! В этом - её новизна и особая привлекательность!

***
"В Тель-Авив я не летел на разведку" - так называется первая глава новой книги" На этом и том берегу". А начинается она поэмой о том времени, в каком жили раньше:

- За окном белели снега
Кружились из года в год метели.
В Израиль не ходил поезда.
И самолёты из Москвы в Тель- Авив не летели…".

Кусочки еврейской жизни, отдельные её пазлы сложились в одну картину, которую я словно увидел:

-По земле бродили осколки,
В поисках своей пары.
В ситцевой кофточке и в солдатской гимнастёрке
Мои будущие родители повстречались…

Уверен! Такие же строки может адресовать своим родителям каждый родившийся после войны!
Тогда мы столкнулись с антисемитизмом - кто больше, кто меньше, но на себе его ощущали хорошенько:

- В далёкие пятидесятые годы,
Когда снег валил над залатанной крышей.
Я почувствовал себя частичкой еврейского народа,
Который всегда и везде был лишним…

Эти строки обо мне? А может, о моих братьях? А может, обо всех живущих под "пятой графой"?
Обнажённая правда действительности вырисовалась мне из прошлого:

На руке отца осталась вязь войны-
Раны, зашитые толстой ниткой.
А вокруг говорили:
В Ташкенте войну отсидели жиды.
Зря оставили вас недобитыми

После поэмы идёт много стихотворений про Иерусалим и Тель-Авив, Мёртвое и Средиземное моря. Меня восхищает красота нашей маленькой страны!

- Закончена молитва у Стены Плача,
Иерусалим опускает усталые плечи.
Заходящее солнце по горам скачет.
Столица моя! Добрый вечер!

К Израилю веками стремились мои деды, бабушки молились в синагогах! Единение с еврейской страной - не наваждение и не вымысел, а историческая, кровная связь:

- Я - твоя частичка, моя страна1
Твоих гор, морей, пустыни.
Над моим домом- бело- голубые небеса.
Где? Недалеко от Иерусалима!

Может, в генной памяти мне передалось восхищение Мёртвым морем, его древней историей?

- Мёртвое море! Как ты прошло через века?
Как сберегло свою красоту и силу?
У тебя с моим народом одна судьба!
Мы с тобой живы! Живы! Живы!

На нас летят ракеты, мы живём в окружении недружественных стран, а сейчас ещё и под угрозой заражения коронавирусом, но переживём и это:

- Когда-то здесь были болота, кочки и кусты.
Земля библейская от скуки умирала.
Посмотрите! Какие выросли в Израиле сады!
Мы здесь живём! И не надо нам другого рая!

*** *** ***

Вторая глава книги – "В Беларуси я оставил годы своей жизни".
В 1990 году, когда мы уезжали в Израиль, она была частью Советского Союза. На ней действовали те же общепринятые драконовские порядки. Конечно, дружелюбием по отношению к евреям никогда не пахло? Власть не скрывала своего предвзятого отношения. Выживали, как могли. Вспоминаю самые трудные годы:

- Мама- с учительской нищенской зарплатой.
Отец- фронтовик- инвалид, не нужный стране.
Некуда было больше податься солдату.
Вся семья осталась у него на войне.

Как острие ножа эти строки, но жизнь тогдашняя была еще ужаснее.
Спасало только то, что рядом были замечательные люди1 Один из них - Сенька – гармонист! Как его забыть?

- Через дорогу от нас жил Сенька гармонист!
С лицом, обожжённым в танке.
За дружбу с нами его называли "сионист".
О чём он как-то поведал отцу под чаркой…

В стране моего детства осталось много хороших друзей. Я повидал немало стран, видел много чудес, но самое главное для меня чудо - это земля Беларуси!

- В изумрудной короне твои леса,
В голубизне рек купается небо.
Конечно, на земле есть и другие чудеса!
Моё же чудо - земля, где босиком я бегал.

Там живёт наш бывший домик. Возле него та же калитка и забор. Улицу разукрасила радуга, в розовом свете плывёт вечер. Из этим мест мои прадеды-деды. Я здесь тоже свой! Здешний!
Эти строки из моих стихотворений плыли ко мне навстречу – и совсем не нужно было что-то выдумывать.

А в аэропорту перед посадкой на самолёт пришло вот это четверостишие:

- Я счастлив сейчас, как никогда!
И могу только гордиться!
Две Родины есть у меня!
И есть у меня две столицы.

*** *** ***
Вначале в книге было две главы: про Израиль и Беларусь. Но что-то мне не давало покоя, тревожило. И я понял: не хватает еврейской темы:

-"Я один из тех, кто чудом родился после войны" - так назвал третью главу.

-"Я один из тех, кто чудом родился после войны.
Я - один из тех, кто вообще не должен был появиться.
Я всё время слышу: "Мой внук! Живи! Живи! Живи!
От бабушки Сары, которой едва исполнилось тридцать.

Сколько себя помню, всё время спрашивал у отца про свою бабушку. Где она?
А он и сам толком не знал: в белорусском городке Климовичи евреев расстреливали в трёх местах. Пришли к большому холму, поросшему густой травой?

В маленьком городке, на самом его краю
Бабушку Сару я наконец найду?
Ветер треплет мои волосы.
Вслушиваюсь в мягкий голос.

Разгулялся не ветер - мечутся еврейские души?
- Откуда Вы?
- Спустились свыше.
- С небес на поле?
- Если бы ты знал, как нам одиноко и больно.

Миллионы людей смела с земли Катастрофа,
Лавиной она прошлась по всей Европе.

В Минске:

- Стучат зубами детские тени,
Нам холодно! Почему нас раздели?
И бросили глубоко в яму?
Спасите нас, папы! Ма-мы!

В Варшаве:

- В столице дымят еврейские кварталы, везде огни.
Дома пылают красным цветом.
Каратели гогочут:"Пришёл вам конец, жиды"!
Всё меньше защитников еврейского гетто.

В Каунасе:

- Подошёл к порогу, прислонился к двери.
За моим дедушкой гнались люди или звери!
И совсем никому не было дела,
Что соседи евреев перед расстрелом раздели.

В Венеции:

- У гондольера широкополая шляпа,
А сам он в красочном кафтане.
- Был в Ватикане? Видел Папу?
Как вижу, ты иностранец?

Меня зовут Джино,
Что тебя интересует в Риме?
Посмотрел на меня пытливо:
- Еврей? Из Тель-Авива?

Поплывём с тобой к синагоге старой,
Там есть стена с проволокой колючей.
- Никого из евреев там не осталось?
- Спрашиваю у итальянки по имени Лючия.

- Есть Мемориал, открыли музей.
Продают ваши сувениры.
Но здесь больше не живут евреи.
Останавливаются только туристы.

А в белой песочнице играют дети.
Как те, которых убили в венецианском гетто.

Могилёв:

-Днепр спокойно несёт свои воды,
С крутого берега такой прекрасный вид.
Откуда появились здесь уроды?
В злобе кричавшие на меня: " Жид, жид"!

Я здесь тоже был в то лихое время?
И со всеми испытал все ужасы ада?
Молили Бога могилёвские евреи,
И я здесь тоже бежал и падал, бежал и падал…

Посёлок Мир, Минская область:

-Над красными башнями взлетела стая птиц,
В древний замок они часто прилетают.
В подземелье опускаются тени еврейских лиц.
Вы бы слышали, как они рыдают?..

Село Прянички, Климовичский район. Беларусь:

- Закурил папироску дед Кузьма,
Дымок вверх поднимается колечками.
Говоришь, раньше жила тут твоя семья?
Да-а! Когда-то было здесь еврейское местечко…

Я уезжаю, горький комок в горле:

- Прошедший век не изменил местечко.
Правда, теперь оно называется селом.
Евреев здесь нет - осталась только речка,
Она, как и раньше протекает за углом.

Двоякое ощущение: меня зовёт Беларусь, хочу снова увидеть друзей, родных. Мчусь: в глазах радость, а внутри?

- Плачу! И до дрожи грустно.
Занесли песком шальные ветры
Все города, сёла, штетлы.
Смерч прошёл в столицах и в захолустье.

Я не мечтал быть писателем: ни в бывшем Союзе, ни в Израиле. Мечтал об этом мой отец Давид! Поэтому я посвятил ему эту книгу "На этом и том берегу". Поэтому он главный Герой моих книг!
А начиналось всё так:

- Мать, отец и пять черноголовых сорванцов,
Исходили все дороги в Михалине.
Говорил нам Батя: Сынки! Всё будет потом,
Главное: дожить до Иерусалима