РУССКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ЭХО
Литературные проекты
Т.О. «LYRA» (ШТУТГАРТ)
Проза
Поэзия
Публицистика
Дар с Земли Обетованной
Драматургия
Спасибо Вам, тренер
Литературоведение
КИММЕРИЯ Максимилиана ВОЛОШИНА
Литературная критика
Новости литературы
Конкурсы, творческие вечера, встречи
100-летие со дня рождения Григория Окуня

Литературные анонсы

Опросы

Работает ли система вопросов?
0% нет не работает
100% работает, но плохо
0% хорошо работает
0% затрудняюсь ответит, не голосовал

Ганс и Роза

Проза Ефим Златкин

Два скелета своими телами грели друг друга…
Они еще не сняли полосатые робы, но уже были на свободе. В конце апреля 1945 года в концлагерь Дахау вошли американцы. Узники не могли поверить: неужели они спасены от печей в крематории? Расстрелов, побоев?
- Как тебя зовут? – к истощенной девушке, которая вышла из барака на солнышко, обратился молодой парень.
Роза - так ее звали, вздрогнула! Два последних года она была только номером, который выжгли на её руке. По этому номеру к ней обращались на перекличках, во время лагерного построения, на работах. И Роза даже забыла свое имя. Назвала бы его кому-либо, сразу бы определили, что… она еврейка. Даже близкие подруги не знали её настоящего имени. Когда попала в концлагерь, староста женского барака дала девушке старые лагерные шмотки.
- Быстрей переодевайся, будешь полячкой Терезой Вышинской. В Кракове еврей-хирург спас мою умирающую дочь. Я готова была целовать его руки и ноги.
- Не нужно, - отстранил он меня тогда. Лучше спаси мою дочь.
- Где? И как я узнаю, кто она?
- Не нужно узнавать! Любая еврейская девушка, попавшая в беду - моя дочь! И вот я … увидела тебя среди вновь прибывших.
Так еврейка Роза стала полячкой Терезой. Это спасло ей жизнь: не отправили, как других евреев в печь.
…Юноша смотрел на девушку, ожидая ответа. А Тереза, то есть Роза, медлила: просто не знала, какое ей сказать имя? Лагерное - Тереза? Или Роза, как назвала её мама?
Девушка увидела облака, плывущие с востока над разрушенными воротами концлагеря, зеленую траву, которая пробивалась наружу через бетонную площадку плаца и поняла: «Она будет жить»! И осознав свое спасение, вдруг бросилась на шею этого веснушчатого парня, которого встретила случайно.
Подхватив Розу-Терезу на руки, он больше её не отпускал. А она была согласна на всё.
… Два скелета любили друг друга. Сквозь дырчатую крышу барака просвечивалось серое небо, молотили острые струи дождя, но молодые ничего не замечали.
… Когда Роза-Тереза впервые почувствовала себя женщиной, способной принимать и отдавать любовь, она… разрыдалась. Вцепившись зубами в воротник совсем незнакомого ей парня, который стал её первым мужчиной, не могла остановить рыдания. Она мечтала совсем о другой любви!
О хупе, под которой станет со своим избранникам по еврейскому обычаю. О микве, в которую войдёт перед свадьбой! И вдруг самое святое происходит на крыше лагерного барака, на ворохе старой соломы…
- Ой, мамеле, мамеле! Ой, мамеле, мамеле, - начала заламывать пальцы девушка.
- Я даже не знаю, как тебя зовут? Как твое имя? - на чисто немецком языке спросил юноша, желая её успокоить.
- Ты не-мец?
- Немец. Меня посадили в лагерь за помощь еврейской семье в Берлине. Майн гот, я выжил!
- Как тебя зовут?
- Ганс Вебер.
- А я Роза, - и добавила, - я не полька, как сказала тебе вначале. Я… еврейка!
И зарыдала ещё сильнее. Даже, если он не фашист, всё равно немец! Принадлежит к народу, который уничтожал её народ. Ей теперь не будет прощения ни на земле, ни на небесах.
- О, Бог мой! Что я наделала, что наделала? - хотела кричать на весь мир.
Ганс, словно понимая состояние девушки, только гладил её по плечам.
Вечерело, становилось зябко, потянуло сыростью. Роза не хотела оставаться одна после той душевной и физической близости, которая соединила её с молодым немцем. Спустились с чердака, направились к баракам, решив дальше быть вместе.
-Э-э, оставь нам эту жидовочку, - то ли её узнал, то ли сказал случайно крупный немец в гражданской одежде. Возле него скалили зубы еще двое помельче. Роза сразу же догадалась, что это недобитое отребье из охраны концлагеря. Кто-то из них убежал, кого-то растерзали сами заключенные, а эта тройка спаслась. И вот теперь их, видимо, потянуло на приключение?
Ганс выступил вперед, прикрывая Розу своим телом.
- Оставьте ее! Эта моя девушка, - думал разойтись мирно.
- Сам воспользовался? Теперь наша очередь, - в руке крупного немца блеснул нож.
- Беги, - Ганс толкнул Розу, - я задержу!
- Помогите, помогите, - голос девушки утонул в лагерном сером вечере.
Бежала к другим баракам и просила о помощи, но никто не поспешил к ней. Подобрав какую-то железяку, Роза помчалась обратно, чтобы помочь Гансу. Но он весь в крови лежал без движения…
- А в начале 1946 года родилась я - дочь немца и еврейки, - рассказывает Цыля Вебер. - Никто не любил ни меня, ни маму. Одни нас обзывали жидовками, другие – фашистками.
Маленькая, миловидная женщина смотрит на меня печальными еврейскими глазами.
- Я, конечно, могла поменять имя, фамилию, но тогда бы я предала память матери и отца, которые дали мне жизнь.
- И вы поменяли страну?
- Чтобы всё начать сначала, я приехала в Израиль.
- Здесь легче?
- Легче! Новые люди, да и никому нет дела, кто я? Здесь кого только нет.
- Мама! - в комнату заглянул высокий белобрысый юноша.
- Сын?
- Да! Это мой сын! Ганс, познакомься, - представила мне его Цыля.
Мы подружились. Цыля замуж так и не вышла: жила в Казахстане. «Русские» немцы не хотели жениться на еврейке, а русские и евреи – на немке, так её все называли. И тогда Цыля усыновила мальчика, привезла его из детского дома.
- Была случайность, или Бог всё подстроил, но это был немецкий ребенок и его звали тоже… Ганс.
- Для меня началась новая жизнь, - говорит она, - в этом мальчике словно совместилось два Ганса - прежний и сегодняшний - мой отец и мой сын!
Маленькая, темноволосая женщина и высокий юноша со светлыми волосами провожали меня на лестничной площадке. Мы стали друзьями: мне была интересна история женщины с еврейским именем и немецкой фамилией.
Проходили годы. Как-то мне позвонили.
- Я Ганс, сын Цыли. Помните меня, - услышал по телефону взволнованный голос.
- Как мама?
- Мамы больше нет. Она умерла…
В тот вечер мы долго сидели в опустевшей квартире. Я и молодой немец в форме солдата израильской армии. Пили по-русски, не чокаясь. На стене висел рисунок: двое молодых счастливых людей в лагерных робах на фоне лагерных бараков. А над ними - белые облака.
- Эту картину я нарисовал по воспоминаниям своей мамы. Она с ней никогда не расставалась.
И снова время нас закрутило. Через несколько лет в мой офис вошла молодая женщина.
- Я жена Ганса Вебера. Помните, вы были на нашей свадьбе?
Я, конечно, помнил. Ибо со стороны жениха был только я, да несколько соседей. Зато было много его сослуживцев.
- А где Ганс?
Поднесла платочек к глазам, показала взглядом на небо. Потом успокоившись, сообщила:
- После службы в израильской армии, Ганс остался в части, стал офицером. Друзья называли его бесшабашным немцем. Увидев, что террорист с ножом бросается на солдатку из его роты, бросился вперед, закрыл её своим телом…
- Точно также, как его дедушка в концлагере защитил Розу, - подумалось мне.
А по комнате носился белобрысенький мальчонок - сын бесшабашного немца.
- Има, има, ани роце глида. Има, има, ани роце глида (Мама, мама. Я хочу мороженое)
- Сабра? (уроженец Израиля).
- Да! Он родился в Иерусалиме!
- Эйх корим леха? (как тебя зовут)?
- Ганс Вебер, - ответил трехлетний карапуз.
 

ФИО*:
email*:
Отзыв*:
Код*

Связь с редакцией:
Мейл: acaneli@mail.ru
Тел: 054-4402571,
972-54-4402571

Литературные события

Литературная мозаика

Литературная жизнь

Литературные анонсы

  • Внимание! Прием заявок на Седьмой международный конкурс русской поэзии имени Владимира Добина с 1 февраля по 1 сентября 2012 года. 

  • Афиша Израиля. Продажа билетов на концерты и спектакли
    http://teatron.net/ 

  • Дорогие друзья! Приглашаем вас принять участие во Втором международном конкурсе малой прозы имени Авраама Файнберга. Подробности на сайте. 

Официальный сайт израильского литературного журнала "Русское литературное эхо"

При цитировании материалов ссылка на сайт обязательна.