Из книги "Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями".

Барух Сакциер

«ТОЛЬКО В БРОНЗЕ МОГ ОН ДУМАТЬ»

Очень давно мне пришлось прочитать стихотворение в прозе Оскара Уайльда о скульпторе, которое я всегда вспоминаю как мерило художественности в скульптуре:

Был вечер, и вот в душу его желание вошло создать изображение Радости,
Пребывающей одно мгновение.
И он в мир пошел присмотреть бронзу.
Только в бронзе мог он думать.
Но вся бронза во всем мире исчезла.
И вот во всем мире не было литейной бронзы,
Кроме только бронзы в изваянии Печали, длящейся вовеки.
Это же изваяние он сам своими руками создал и поставил его на могиле Той, кого он любил.
На могиле усопшей, которую любил он больше всех,
Поставил он это изваяние своей работы, чтобы оно служило знаком Любви,
Которая не умирает, и символом Печали, которая длится вовеки.
И вот во всем мире не было иной бронзы, кроме этого изваяния.
И взял он изваяние, которое он создал,
И ввергнул его в большую печь,
И пламени предал его.
И вот из бронзы в изваянии Печали, длящейся вовеки,
Он создал изваяние Радости,
Пребывающей одно мгновение.
(Пер. Федора Сологуба)

Скульптора, создающего такие изваяния, знаю и я.
Во второй половине февраля ... года в Нетании в ArtGallery «7+» открылась выставка бронзовых скульптур Баруха Сакциера «Клоун-Зодиак». Не так давно эта выставка экспонировалась в Сан-Тропе – центре многих событий артистической элиты, фестивалей и праздников законодателей искусства. После визитов Франсуазы Саган и Бриджит Бордо лазурный берег стал курортом, особо почитаемым обеспеченными людьми с придирчивыми требованиями, предъявляемыми к искусству. Между тем в нашей Израилевке завсегдатаи вернисажей однажды имели возможность частично увидеть эту коллекцию в деревне художников Эйн Ход в галерее «Бэйт а-Бад» – в рамках программы, посвященной 60-летию Израиля. Но за это время коллекция пополнилась.
Настоящая статья – в отличие от обычной информационной заметки из историко-культурной жизни Израиля – повод к размышлению о судьбе творческого бытия некоторых русскоязычных художников, в частности, о судьбе крупного скульптора современности – Баруха Сакциера.
Экспонируемая коллекция называется «Клоун-Зодиак». Комедия и трагедия веселящего толпу актера. Выраженные в пластике тела состояния его души, зависимой от фаз Зодиака, как от настроения толпы. Спрóсите, почему клоуна? Да потому что его образ, как и шута, – мистический знак превращенного обладателя высшей власти. Он – шут при короле, призванный смешить в театре, но в Зодиаке – первый выразитель предначертанного на небесах. Бронзовые клоуны Сакциера светятся этим отсветом неба. Они теплые, оливково-зелено-голубые, невесомые, романтически устремленные ввысь, словно к отлитым в космосе богоданным созвездиям. Сам-то Сакциер – «Рыбы», молчаливо созерцающие виртуальную нежность мира, воплощенную в пластике запястий женских рук, самих формах их веточек-пальцев с узловатыми суставами, как это увязано в скульптурах «Грации», «Мальчик», «Леда». Это руки Боттичелли, ритм которых повторяется Сакциером, как настойчивая анафора бронзы, как знак единоначатия обретенного стиля, обретенного в классике, но по которому скульптора не спутаешь ни с кем. Предыхание сакциеровской бронзы подобно эмоциональной синекдохе из Ренессанса, когда по детали можно судить о совершенстве и гармоничности целого. Для осязания ощущения этого пластического покоя достаточно детали. Удлиненные, как камыши, подростковые ноги, несформировавшаяся женская грудь, живот, по очертаниям которого догадываешься о приближении новой жизни, непредсказуемая динамичность движений клоунов, когда вопреки кажущемуся парению они незыблемо держатся на подставке. Так точно скульптором рассчитана точка опоры. И вновь руки-ветви, замыкающие, аккумулирующие скульптурно-прекрасное в мире.
К 100-летию со дня рождения Януша Корчака был назначен международный конкурс на создание памятника учителю, последовавшему со своими учениками в газовую камеру. В течение двух недель Б. Сакциер создал два эскиза, единодушно признанные комиссией лучшими... Скульптор акцентировал внимание на выражении лиц скульптурной группы: словно увеличенном, скорбном и мужественном – у учителя и доверчиво смотрящих на него, беззащитных – у детишек-учеников, следующих за своим учителем в небо... В течение года снимался фильм о работе Сакциера над памятником. В 1978 году был открыт ставший всемирно известным монумент, публикующийся на открытках, во всевозможных буклетах, на страницах газет и журналов – и чаще всего без фамилии автора. Вот вам и израильский фольклор! Между тем творец «Корчака» жив, и как-то нецивилизованно до срока возводить мастера в ранг фольклорных, хотя его жизнь и сурово похожа на жизнь многих людей его поколения.
Несколько лет назад Барух привез бронзовый бюст своего отца в дар кишиневскому Музею еврейской истории и культуры. Напомню, что будущий ваятель родился в семье бессарабского идишского поэта Мотл-Герша Сакциера, родоначальника известного кишиневского еврейского театра. Отец учился в хедере кишиневской гимназии. Потом переехал в Бухарест, где начал активно печататься со своими стихами на идише, потом – Венская педагогическая семинария. Однако манила романтика молодого советского государства, где Мотл-Герш стал одним из первых строителей Московского метрополитена. Но чекан 1937 года оказался сильнее метрополитена. В 1940 году – возвращение в только что присоединенный Кишинев, работа в Молдавском государственном театре под художественным руководством Янкева Штернберга. Женитьба на актрисе театра, игравшей в пьесе Мотла-Герша «Красные померанцы». А потом стройбат во Вторую мировую и вновь арест по так называемому «делу номер 5390» о «троцкистско-националистической организации» бессарабских еврейских литераторов – десять лет исправительно-трудовых лагерей вместе с писателями Альтманом, Якиром. И – БАМ. Помните ежедневно крутившуюся на радио песню А. Пахмутовой о молодежной стройке «Слышишь, сердце гудит – БАМ! По просторам страны – БАМ! Это колокол наших сердец молодых!» Тайшет был главным лагерем-колоколом Байкало-Амурской магистрали. Однажды в ночь на глазах у семилетнего сына взяли сильного, крепкого отца-кормильца, а когда тот вернулся из Тайшета, сын его не узнал – словно прокаженного с колокольчиком. Впрочем, и мать-актриса за годы работы на обувной фабрике уже давно не походила на примадонну...
Но в душе сына, вопреки гротеску бытия, звучал колокол мечты о такой красоте, ради постижения которой не страшно жить. Барух закончил Кишиневское художественное училище, Художественную академию в Ленинграде. Он стал скульптором с большой буквы, потому что «только в бронзе мог он думать».
Так сложилось, что коллекцию зодиакальных клоунов задолго до этих выставок я видела в мастерской у скульптора в «полуфабрикатах», отформованных в воске. Но тогда некоторые из частей отдельных скульптур только что вышли из отливки, и я не могла представить изысканности законченной коллекции. И вдруг на верхней полке я увидела восковую заготовку работы, один из вариантов которой я помнила по выставке художников Са-Нура в Кнессете. Еще тогда бронзовая, с голубой патиной сакциеровская «Мадонна, ожидающая дитя» покорила меня. Я с трепетом взяла восковую «Мадонну», хотелось прикоснуться к тем самым «рукам Боттичелли», правда, не поднятым в движении, а словно прислушивающимся к будущей жизни. И вдруг – видимо, от волнения, что воск начнет таять в моих собственных руках, или просто от неловкого движения – я покачнулась и ударила фигуркой о полку. Изящная женская головка, посаженная на лебяжьей шее, отвалилась и покатилась под ноги скульптору. Я почувствовала, что потеряла голову прежде всего сама... Скульптор рассмеялся и сказал: «У меня две дочери и два сына. А каких только “беременных мадонн” мне не приходилось отливать за свою жизнь – на родильное отделение хватит. Голову мы ей сейчас припаяем. А вообще-то... отдала бы ты ее в отливку, чтобы больше не терять головы...».