Отцу - Израилю Шприцу, дядям Яко-
ву Берману, Бенциону Майзлику и
Михаилу Ярмульнику, погибшим на
фронтах Великой Отечественной вой-
ны, Вениамину и Льву Ярмульникам,
вернувшимся с войны.
Негромкий Молотова голос
Из приоткрытого окна.
Беда по имени "война"
Пришла и время раскололось.
И вечером того же дня
У бабушки, как по набату,
Собралась вся моя родня:
Отец - со шпалами комбата,
Старушка, четверо детей,
В расцвете жизни остальные.
Мой род, моя защита. В ней
Они - как башни крепостные.
Простая дружная семья -
Пятнадцать душ, как на картине.
И где-то между ними я -
О том свидетельствую ныне.
Я вижу комнату и стол
Подстать ей - бесконечно длинный,
Отец совет семейный вёл
Как офицер и как мужчина.
Он не на идиш говорил.
Мне было восемь лет, со всеми
я слово каждое ловил.
Хоть слов не помню - стерло время,
Но смысл их прост, как правда, был,
Его мой разум сохранил.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Их было шестеро мужчин.
Шесть сыновей во Израиле
Все в бой кровавый, как один,
Пошли навстречу вражьей силе.
Я помню скорбное - "сынок"...
И папин поцелуй прощальный.
Я слышу стук его сапог
По улице Большой Подвальной.
Я помню зимние ветра,
Башкирские глухие дали,
Где Бог и мамина сестра
Семью от голода спасали.
Как оставлялись города
И каменели лица взрослых.
Уже сиротами тогда
Мы были, но узнали после.
И будто брезжили в ночи,
А утром прятались куда-то
Надежды робкие лучи,
Растаявшие в сорок пятом.
Как хлынул с Запада поток,
Доставивший отвоевавших
И с ними - горестный итог
По счету выживших и павших.
...От Кишинева до Орла
Солдаты, ставшие стеною,
Лежат в могилах без числа.
И ты - со шпалою одною.
Их было шестеро мужчин -
Семьи одной зятья и братья.
Хочу хоть словом им воздать я,
Сам уже - с небом на один.
...Я помню: грянула война
И, как разрезала косою
На мертвое и на живое,
На "до" и "после" времена.
1985г.