ПРАВЕДНИЦА НЕОНИЛА: ДУША БОЛИТ И ЗА ПОГИБШИХ, И ЗА ЗАБВЕНИЕ

К 65-летию освобождения Белоруссии от фашистских захватчиков

ПРАВЕДНИЦА НЕОНИЛА:
ДУША БОЛИТ И ЗА ПОГИБШИХ, И ЗА ЗАБВЕНИЕ
Александр Баршай

Неонила Львовна Цыганок – учитель истории из города Осиповичи Могилевской области Белоруссии – не спасала евреев в годы войны, не была партизанкой или подпольщицей, не участвовала в акциях против фашистов. Она и не могла ничего этого делать просто потому, что родилась только через 11 лет после окончания Второй мировой войны. И тем не менее я бы с полным правом назвал Неонилу праведницей народов мира. Ведь спасти от забвения не одну, а сотни еврейских душ, загубленных в страшные годы немецкой оккупации, восстановить имена героев, спасавших евреев, реконструировать историческую правду, которые многие не знают или хотят забыть – все это тоже требует большого мужества, праведности, сердечного участия, силы, упорства и ответственности. Именно спасением еврейских душ от забвения упорно занимается три последних года хорошая русская женщина, мать двоих детей, одна из лучших учителей-историков Белоруссии, Неонила Цыганок (Волнушкина).
Она и ее друзья-ученики взялись за это непростое, можно даже сказать, хлопотное дело совершенно бескорыстно, по велению души, по зову совести. И за неполные три года успели сделать столько, что этого с лихвой хватило бы на средней руки научно-исследовательский институт, работающий за зарплату и премиальные. Впрочем, все по порядку.

История эта благодаря чуду Интернета сама приплыла мне в руки. И было бы непростительно не рассказать о ней людям.
Итак, однажды на мой электронный адрес пришло письмо следующего содержания:
«Уважаемый Александр! В июльском номере газеты "Авив" прочитала Вашу статью "Баршай, Габай, Мартинсон...". В этой статье меня заинтересовала информация о Вашем очерке, посвященном белорусским партизанам Белле и Михаиле Баршай. Я долго искала Ваши координаты, и вот случайно через Интернет нашла адрес Вашей электронной почты. Надеюсь, Вы простите мне мою смелость, ведь я пишу совершенно не знакомому человеку, и поможете в поисках. Дело в том, что я уже несколько лет занимаюсь проблемами Холокоста в Осиповичском районе Могилевской области. В настоящее время собираю материалы о Праведниках народов мира… Пожалуйста, помогите мне, если можно. Я хотела бы получить текст Вашего очерка из "Вестей" за 2006 г., а также адрес Беллы. Если Вы мне ответите, я пришлю Вам более подробную информацию о своей работе.
Еще раз извините за беспокойство.
С уважением, Неонила Цыганок,
учитель истории СШ-2 г. Осиповичи, методист районного отдела образования».

Я, естественно, сразу же ответил незнакомой женщине, сообщив, что мой очерк о Белле и Михаиле Баршаях «Военно-партизанский роман» действительно был опубликован в трех выпусках приложения к газете «Вести» «Ветеран и воин» - 26 апреля, 10-го и 17-го мая 2006 года. Там говорится и об учительнице Нине Яковлевне Лысюк, спасшей семью Баршаев от немцев и полицаев. Я послал Неониле этот свой очерк, а также статью о расстреле евреев в Свислочи – одном из местечек Осиповичского района, родовом «гнезде» Баршаев. Дал я и адрес Беллы Баршай-Ароновой и ее дочери, которые живут в Кирьят-Гате.
Очень скоро поступил ответ от Неонилы с благодарностью за присланные материалы и подробным отчетом о проделанной работе, а также двумя статьями ее учеников о Холоксте. Привожу с некоторыми сокращениями педагогический «отчет» Н.Цыганок.

ИЗУЧЕНИЕ И ПРЕПОДАВАНИЕ ТЕМЫ ХОЛОКОСТА:
ОПЫТ ПЕДАГОГА
Позвольте немного рассказать о себе. Мне 52 года, я по образованию историк. Работаю методистом в районном отделе образования города Осиповичи и преподаю историю в средней школе № 2. Мой педагогический стаж 30 лет. Как методист, оказываю помощь учителям Осиповичского района в преподавании истории, проведении научно-исследовательской и краеведческой работы. Под моим «крылом» - 55 учителей истории, а также работники Клуба детского и юношеского туризма и краеведения.
В 2006 году я решила восстановить события Второй мировой войны, связанные с судьбой еврейского населения Осиповичского района. Это была совершенно не изученная страница нашей истории, и я понимала, что это несправедливо. Я спросила у своих учеников, хотят ли они изучать Холокост. Сначала согласились две девочки - Новик Вита и Зайцева Лера. В школах нашей республики о Холокосте говорят очень мало. Я решила восполнить этот пробел и начала с того, что показала своим ученикам фильмы «Пианист», «Список Шиндлера», «Жизнь прекрасна» и другие. Ребята прочитали также несколько книг, посвященных Катастрофе еврейского народа. Все это произвело на детей такое сильное впечатление, что они решили создать лекторскую группу для рассказа о Холокосте своим сверстникам. В нее вошли семь учащихся 10-го класса. Вместе с ними мы подготовили текст, который сопровождался показом слайдов через компьютер, и прошли по многим школам города. Нас слушало более 500 учащихся 8-11-х классов. Для большинства из них это был первый подробный рассказ о Холокосте. Многие были просто в шоке от того, что они узнали. Мы выступали также перед рабочими вагонно-ремонтного завода в г. Осиповичи и перед членами Краеведческой школы в Исторической мастерской в Минске.
Одновременно с работой лекторской группы я со своими ученицами Витой и Лерой искала свидетелей Холокоста в нашем районе. Мы нашли четверых евреев, переживших эту трагедию, записали их воспоминания. Более 40 белорусов рассказали нам о том, что происходило с евреями в годы войны. Большую помощь мне оказала моя семья – муж Василий и сын Дмитрий. Они на машине моего отца (своей у нас нет) возили меня по деревням района, где я записывала воспоминания очевидцев Холокоста и делала фотографии. Я объехала почти все деревни и сделала около 200 фотографий обычной «мыльницей». Материал, собранный нами, члены лекторской группы использовали для создания передвижной выставки-экспозиции «Холокост: память и предупреждение», состоящей из девяти тематических планшетов. Эта выставка сопровождает выступления лекторской группы постоянно. По итогам этих исследований была написана первая научно-исследовательская работа «Незабываемое (из истории Холокоста в Осиповичском районе)». C ней мы участвовали в пятом Международном конкурсе работ школьников, студентов и преподавателей, проводимом Российским центром «Холокост» (г. Москва). Наша работа получила диплом второй степени (авторы работы: В.Новик и Л.Зайцева). В январе 2007 г. мы были приглашены на церемонию награждения в Москву.
В ходе работы по изучению Холокоста у нас установились тесные связи с сотрудниками музея истории и культуры евреев в г. Минске. Я организовала экскурсию в музей для учеников 9-10 классов, а затем мы прошли по территории бывшего Минского гетто. Побывали в театре им. Янки Купалы на спектакле «Поминальная молитва» по мотивам произведений Шолом–Алейхема, ребята написали отзыв о спектакле, который опубликовали в районной газете.
Ведя работу с детьми, я поняла, что нельзя оставить в стороне и взрослое население нашего города и района, в том числе учителей. Мне хотелось, чтобы о трагедии еврейского народа узнало как можно больше людей, и чтобы эта трагедия никогда не повторилась. Я выбрала два направления:
Публикации статей в районной газете (мои статьи были первыми за 60 лет издания газеты, в которых открыто говорилось о трагедии евреев нашего района).
Работа с учителями-историками:
Пригласила на встречу с нашими учителями-историками директора Музея истории и культуры евреев Белоруссии, председателя республиканского фонда «Холокост» Инну Герасимову. После встречи организовала районный конкурс рефератов и поисково-исследовательских работ школьников «Холокост: история и современность». Основная его цель – пробуждение у молодежи интереса к малоизвестным страницам Второй мировой войны, привлечение педагогов и учащихся к изучению событий Холокоста в нашем районе. В конкурсе приняли участие 13 школ города и района (всего у нас 25 школ).
Подготовила районную конференцию школьников «Холокост: история и современность». В ее проведении принимали участие педагоги ряда школ, а также учащиеся – члены лекторской группы. Звучала еврейская музыка, была организована выставка, рассказывающая об ужасах Катастрофы, выступали старожилы нашего города – жертвы и свидетели Холокоста. Это было очень проникновенное мероприятие, которое произвело на всех огромное впечатление.
У нас в районе собрана целая видеотека художественных и документальных фильмов по Холокосту. Один из наших любительских фильмов сняла моя ученица, член лекторской группы, а смонтировала учительница школы, в которой я работаю. Он посвящен открытию нового памятника на месте расстрела в 1942 г. еврейских детей из санатория «Крынка». Деньги на памятник дал единственный уцелевший из этих детей – Владимир Свердлов, проживающий сейчас в Минске.
В общей сложности за первый год работы нам удалось сделать следующее:
Установить имена, фамилии, род занятий 208 евреев, проживавших до войны в Осиповичах;
Восстановить фамилии погибших во время войны 78 евреев, имена которых отсутствовали в книге Памяти Осиповичского района;
Уточнить фамилии погибших в деревнях Лапичи, Липень, Дараганово, Гродзянка и составить новые таблицы со списками жертв Холокоста в Осиповичском районе;
Уточнить списки уроженцев и жителей г. Осиповичи и Осиповичского района еврейской национальности, которые подверглись необоснованным репрессиям и затем были реабилитированы;
Заполнить и отправить через музей истории и культуры евреев (Минск) в Яд ва-Шем 16 листов свидетельских показаний о жертвах Холокоста в Осиповичском районе.
В то же время была еще одна страница истории Холокоста, которая по-прежнему оставалась «белым пятном». Речь идет о деятельности Праведников народов мира, людях, которые с риском для себя и своих близких спасали евреев в годы Второй мировой войны. В 2007 году с Витой Новик и Лерой Зайцевой мы начали работать над темой «Праведники и спасители Осиповичского района».
В Осиповичском районе восемь официально признанных Праведников народов мира. Но об этих людях никто ничего не знает. Никто – это, прежде всего, официальные лица нашего района. В некоторых случаях не знают об их наградах даже родственники героев. Могилы Праведников в запустении. За могилами ухаживают спасенные или их родственники, не имеющие достаточно средств, чтобы обновить памятники. Пытаясь как-то изменить ситуацию, я написала статью в «Авив» (она была опубликована в июньском номере за 2008 год). Статья называется «Не частный вопрос». Я предлагала, чтобы государство, которое присваивает награды, помогло привести могилы Праведников в порядок. Нужно провести анализ состояния таких могил и выделить средства, чтобы заказать и укрепить на обелисках памятные таблички с текстом о совершенном этими людьми подвиге. А там, где необходимо, - отремонтировать памятники. Реакции на мою статью нет до сегодняшнего дня. Официальные лица из еврейской общины и Посольства Израиля молчат.
Я же решила обратиться к официальным лицам нашего района, прежде всего к председателю райсовета. Все ему все рассказала, показала статью в «Авив» и предложила самим изготовить такие таблички. Александр Викторович Пузик очень внимательно меня выслушал, прочитал наши работы и обещал помочь. Но после консультаций с «другими официальными лицами» сказал, что, поскольку звание Праведника присваивает Израиль, мы не можем изготовить и прикрепить таблички. Их аргументы: это звание не является официальным у нас в республике, его присваивает иностранное государство, для нас все это как бы «на общественных началах». На ремонт памятников денег нет, да и выделить их нельзя по вышеназванной причине. Но вот ухаживать за памятниками мы можем. С этого года он пообещал внести памятники Праведникам нашего района в список воинских захоронений (пусть и неофициально), дать указание председателям поселковых Советов взять этот вопрос под контроль. Я также побеседовала с председателями поселковых Советов, директорами школ, руководителями школьных музеев и договорилась, чтобы ученики местных школ помогали в уходе за могилами.
Мы с моими ученицами написали для областного конкурса научно-исследовательскую работу «Невоспетые герои», в которой рассказали о пяти из восьми Праведников. Мне казалось самым важным описать их характеры, образ жизни, мировоззрение, т.е. ответить на вопрос, почему они вообще это сделали. Сложность была в том, что никто не знал, где живут родственники этих спасителей. За время написания научной работы «Невоспетые герои» мы установили 15 не известных до этого случаев оказания помощи евреям в Осиповичском районе; собрали богатый фактический материал о жизни, деятельности и личных качествах Праведников и спасителей Осиповичского района и сделали его доступным всем желающим; начали сотрудничать с музеем Яд ва-Шем в Израиле и восстановили дело о присвоении Алексею Денисову звания Праведник народов мира, нашли его родственников в г. Калинковичи (Ян Комиссарчик), Израиле (Роман Комиссарчик, Светлана Миготина), Толочинском районе Витебской области (Алина Жарская), узнали новые факты о жизни и гибели А. Денисова и его семьи; по нашему ходатайству и в связи с наличием доказательств в декабре 2007 года Алексею Денисову было присвоено звание Праведник народов мира.

К «отчету» учительницы была сделана приписка:
Уважаемый Александр! Надеюсь, Вы не расцените это письмо как «похвальбу» и желание с моей стороны «набить себе цену». Я написала для того, чтобы Вы представляли, что делается в нашем районе по Холокосту. Поскольку во многих случаях этой работой занималась я сама, приходится писать о себе. Но были и другие учителя, которые тоже занимались Холокостом. В частности, на Второй республиканский конкурс работ школьников, студентов и преподавателей мы отправили три исследовательских работы, за что удостоились грамоты за второе место и двух дипломов.
С уважением, Неонила Львовна Цыганок.

К письму Н.Цыганок приложила две работы своих учениц - Виты Новик и Валерии Зайцевой - «Трагедия, которую не ждали» и «Невоспетые герои», а также большие таблицы со списками и сведениями о гражданах еврейской национальности, проживавших до войны в Осиповичах, и о евреях, погибших в годы войны в городе и местечках Осиповичского района. Большую часть этих сведений разыскали авторы работ.
Хочу привести несколько фрагментов из статьи белорусских школьниц, а ныне студенток Виты Новик и Леры Зайцевой, написанных ими под руководством Неонилы Цыганок.

ТРАГЕДИЯ, КОТОРУЮ НЕ ЖДАЛИ
(Из истории Холокоста в Осиповичском районе)

Могилёвская область, в том числе Осиповичский район, вошла в зону армейского тыла группы армий «Центр». В район прибыли айнзатцкоманды, зондеркоманды, тайная полевая полиция (ГФП), полиция безопасности и СД, жандармерия и другие карательные органы. Неограниченная власть принадлежала немецким военным полевым и местным комендантам. Чтобы заручиться поддержкой местного населения, была создана районная управа во главе с бургомистром, на территориях бывших сельсоветов – волостные управы, в каждую деревню назначены старосты. Для поддержания своего порядка и борьбы против партизан и подпольщиков гитлеровцы создали вспомогательную полицию порядка. В районе начались массовые обыски, аресты, расстрелы...
С приходом фашистов в Осиповичах была проведена регистрация евреев. Было создано гетто. На территории Беларуси, как и вообще СССР, были созданы закрытые и открытые гетто. Открытые гетто возникали в местечках со значительным еврейским населением, где его выселять и затем охранять было нецелесообразно. Кроме того, они возникали и в мелких населённых пунктах, где немецкие власти не могли организовать охрану закрытого гетто. В открытых гетто евреям предписывалось не покидать своего населённого пункта и не посещать общественных мест. В этих гетто евреи, так же, как и в закрытых, выполняли принудительные работы, обязаны были носить еврейские опознавательные знаки, платить контрибуцию.
Судя по воспоминаниям очевидцев, в Осиповичах существовало гетто открытого типа. В него входили улицы Коммунистическая, Чумакова, Октябрьская, Горького, Рабоче-Крестьянская, Полевая, Калинина, Серова от улицы Р. Люксембург до улицы В. Хоружей и полностью улицы К.Либкнехта, Красноармейская, Социалистическая, Революционная, К.Маркса, Промышленная, Протасевичская. Те, кто жил в северной части города и других местах, были переселены в этот район на улицы Октябрьскую и Промышленную (сейчас - Голанта). Жители других национальностей из своих домов не выселялись. В городе была введена карточная система, по карточкам выдавали в день по 100 г. хлеба. Евреи обязаны были носить на левой стороне груди и спины жёлтые латы круглой формы диаметром 8-10 см., им было запрещено посещать общественные места: базары, кино, учить детей в школе и т. д. Было запрещено разговаривать с белорусским населением, ходить по тротуарам, выходить за границы гетто, на улицах собираться больше чем по три человека. За невыполнение всех этих ограничений наказание было одно – расстрел.
Каждое утро всё трудоспособное население гетто выводилось на тяжёлые физические работы по разбору разрушенных казарм, домов, на железнодорожную станцию и другие объекты. При гетто был организован юденрат (еврейский совет). Этот совет состоял из трёх человек. Одним из них был Эфроим Хавкин, который до войны работал главным бухгалтером военторга. Эти люди были назначены немецкой комендатурой по рекомендации бургомистра города Горанина, который до войны был техником-строителем Управления военно-строительных работ №76 в Осиповичах. Известно, что члены юденрата по заданию немецкого начальника гетто проводили регистрацию евреев.
Осенью 1941 г. началось массовое уничтожение еврейского населения. Еще живы в нашем городе свидетели тех страшных дней.
Подберезкин И.П.: «Я видел, как вели евреев. Их собрали на Чумакова, потом повернули по К.Либкнехта и прямо в ворота и в городок (имеется в виду Южный военный городок-авт.). Немцев было мало, а больше полицаи. Снегу еще не было, в руках у людей были маленькие узелки. Мы смотрели из-за забора, а Бабиниха говорит: «Вот, сначала евреев, а потом и нас поведут».
Верещагин Л.Т.: «В октябре 1941 г. (уже пошел снег) я видел, как со стороны Южного военного городка по Красноармейской (ныне Абросимова) ехало саней 10-15 немцев, все вооруженные. Проходящие люди говорили: евреев расстреляли».
Аббакшонок Н.Н.: «Я сама видела, как евреев вели на расстрел. Шла толпа людей. В основном в телогрейках с желтыми нашивками. Больше мужчин, но были и женщины с детьми. Шли по Рабоче-Крестьянской в сторону переезда, к польскому кладбищу. Мне кажется, что это было раннее утро. Пору года не помню. Мама услышала стоны, сказала: «Евреев ведут на расстрел». Я вышла на улицу. Сопровождали их полицейские и один немец. Люди шли молча, только стонали. Их было много, человек сорок. Минут через 30 мы услышали выстрелы. Я в ту сторону никогда не ходила, боялась».
В книге «Память. Осиповичский район» сказано, что в Осиповичах евреев расстреливали дважды. 11 октября 1941 г. под видом отправки на работу все трудоспособное население гетто было загнано в Южный военный городок и там расстреляно. В гетто остались женщины с детьми и старики, они были расстреляны 5 февраля 1942 г. Всего погибло 420-440 человек. Однако встречи и опрос свидетелей ясно свидетельствуют: расстрелов было больше. Называют не только военный городок, еврейское кладбище, но и поселок Советский, «Треугольник» (так называют у нас район улиц Р. Люксембург – Люлькова – Луговая).
В 1942 г. началось массовое уничтожение евреев и в местечках Осиповичского района. И это не случайно. 20 января 1942 г. в пригороде Берлина Ванзее был вынесен смертный приговор всему еврейскому населению Европы. Именно здесь состоялось совещание высших представителей ряда министерств гитлеровской Германии под руководством Гейдриха, которое приняло кровавый документ, определивший, что «окончательное решение еврейского вопроса» должно охватить всю Европу (включая и Советский Союз), где проживает 11 млн. евреев.
В Дараганово примерно половина еврейских семей не успела эвакуироваться. Осенью 1941 года все они были собраны в неохраняемое гетто по улице Песчанка, а их дома и имущество захватили полицейские. В январе 1942 г. по деревне разнесся слух, что кто-то убил за службу в комендатуре немецкую переводчицу. Недавно удалось установить, что на самом деле она была выдана немцам, как еврейка. Позже ее перевезли в Осиповичи, где и расстреляли. Имя ее осталось неизвестным. Некоторые жители говорят, что она до войны работала учительницей немецкого языка в Дарагановском детском доме.
Приблизительно в мае-июне 1942 г. в Дараганово прибыл карательный отряд СС из Бобруйска в составе 30 человек. Полицейские начали собирать из гетто на Песочной евреев и по пять человек подводили к выкопанной в лесу, на север от местечка, большой яме. Тут каратели заставляли людей раздеваться до нижнего белья и потом расстреливали. Имущество погибших было разграблено немцами и полицейскими.
Не должны быть забыты и еврейские дети, погибшие в мае 1942 года от рук фашистских злодеев в деревне Крынка. Вот как это случилось. На левом берегу реки Птичь в бывшем поместье помещика Дарагана до войны располагался детский санаторий «Крынка». В нём лечились и отдыхали дети, больные туберкулёзом. Там работал большой персонал: врачи, медсёстры, няньки и т. д. Детей туда завозили на полтора-два месяца.
В начале войны в санатории насчитывалось 450 ребят разных возрастов. Когда началась война, детям старше 12 лет позволили самим пойти домой. Все остальные остались в санатории ждать родителей. На третий день основная масса обслуживающего персонала покинула санаторий.
Вскоре пришли фашисты, и порядки резко изменились. Детей заставляли убирать помещение, приносить воду с речки, мыть посуду, заготавливать дрова и т.д. Кормили уже хуже. Ещё разрешали гулять. Позже из Осиповичей привезли ещё 40-50 еврейских детей. Всем им было приказано нашить жёлтые шестиконечные латы. В период с октября до декабря 1941 г. немцы завезли сюда детей из всех детских домов Осиповичского района.
После медосмотра, проведённого немцами, питание стало очень скудным. Жить стало невыносимо. Выдавалось по 100 г. хлеба на ребёнка, кормили картошкой и свеклой. Зимой к голоду добавился и холод. Первыми стали умирать девочки, затем и мальчики. Особенно много погибло в январе 1942 года.
Весной 1942 года состоялся расстрел. Детей еврейской национальности привели на край леса за деревню Крынка. Там их уже ждали немцы и вырытые крынковскими жителями ямы. Двое немцев подводили детей группами по 8-10 человек и кидали их в яму, а третий немец из автомата расстреливал их.
Было убито 82 человека, с ними трое взрослых женщин. Среди уничтоженных были и 15 деток ясельного возраста.
Не меньшая трагедия постигла и еврейское население местечка Гродзянка. До войны здесь евреев проживало больше, чем белорусов. В большинстве своем семьи были многодетные, родители работали в леспромхозе, магазине, аптеке, на складе. Дети ходили в школу. Между собой говорили на идиш, с одноклассниками – по-белорусски. Отношения с односельчанами поддерживали хорошие, но особенно тесно дружили между собой. Их хорошо помнят в селе и сейчас. Нина Игнатьевна Татур рассказывала нашему научному руководителю Н. Л. Цыганок о своих одноклассниках Малке Винокур, Довиде Бейлине, Иде Аранчук, Сорке, чья мама работала в пекарне и пекла очень вкусный хлеб. Навсегда запомнилось Нине Игнатьевне, как Горелик выкопал цементный колодец. До этого все колодцы в местечке были деревянные, пропускали болотную воду. Вся школа бегала смотреть на это чудо .
Немцы вошли в Гродзянку 1 июля 1941 г. Чувствовали себя хозяевами: ехали на мотоциклах, рукава закатаны, ботинки кованые, все здоровые, рослые. Автоматы наперевес. Искали военных. Через некоторое время сюда прибыли полицейские, начали устанавливать «новый порядок». Большинство евреев остались в Гродзянке. Уехали только мужчины (просачивалась информация о Германии), женщин и детей, надеялись, не тронут. Но не тут-то было. Очень скоро их согнали в бывший дом Винокура (он был длинный, деревянный, напоминал казарму). Огородили забором. Вокруг стояли охранники (и немцы, и полицаи). Называли это место «жидовский кагал». Евреи, как и везде, носили желтые звезды на спине. Односельчане их жалели, помогали, чем могли. Маленький брат Нины Татур Костя (ему было в то время 10 лет) лазил через отбитую доску в заборе, носил евреям хлеб, печеную картошку. Оля Близнец (Ковалева) навещала свою подругу Дору. Так прошла зима, лето… Ольга Ивановна Ковалева и сейчас не может без слез вспоминать то страшное утро: «Это было зимой. Выпал снег, евреев везли на санях. Подводы курсировали несколько раз. Им сказали, что повезут на Запад, чтобы забрали ценные вещи. А на самом деле выкопали огромную яму на деревенском кладбище, ставили на ее краю евреев и расстреливали в упор. Полицаи сгоняли белорусов, чтобы шли смотреть. Мы на кладбище не пошли, но видели все в окно, они ехали мимо нашего дома. Моя мама рыдала на весь дом. Всего здесь погибло 119 евреев.
Одним из наиболее пострадавших оказалось местечко Липень. До войны здесь проживало очень много евреев (по переписи 1926 г. из 762 жителей 441 были евреи – 52%). О довоенной жизни местечка мы узнали из воспоминаний Софьи Лившиц и Владимира Касперского. Софья Павловна рассказывает, что все дома стояли вперемежку. Евреи и русские жили рядом. Местные жители – белорусы, поляки разговаривали с евреями по-еврейски, а евреи с ними могли общаться по-белорусски, по-польски. Национальной розни не было. После закрытия еврейской школы все дети стали учиться в белорусской. Жизнь в школе была очень интересная. Ребята, как и взрослые, не думали о национальности, вместе учились, отдыхали. Софья Павловна участвовала в школьной агитбригаде. У нее до сих пор прекрасная память, и мы записали частушки, которые ребята сочиняли по различным поводам.
После начала войны некоторые евреи смогли эвакуироваться, в том числе и семья Софьи Павловны Лившиц. Семья Касперских, как и многие другие, осталась в местечке. Из сохранившихся в семье Касперских документов и из воспоминаний Владимира Александровича мы узнали о том, что, войдя в Липень, фашисты в здании почты устроили комендатуру, поставили шест, наверху закрепили флаг со свастикой и орла. Устроили собрание, после чего евреям приказали нашить нашивки. Их согнали в несколько домов в центре деревни, где была установлена специальная охрана. С первых дней стали расстреливать на мосту через Свислочь: ставили за перила, толкали и стреляли, чтобы человек не мог выплыть. Многих небольшими партиями уводили в лес и расстреливали. Через некоторое время, примерно в августе 1941 г., партиями по 2-3 и более человек под конвоем полицаев и фашистов мужчин, женщин и детей пригнали в большой дом, который стоял на месте, называемом «Галени». И здесь была установлена охрана с пулеметами. Конвоирование проводилось несколько дней подряд до полного заполнения дома. Затем дом облили бензином, подожгли и стали бросать туда гранаты. Людей, пытавшихся выбежать из дома, расстреливали из автоматов и пулеметов.
В Липени расстреляно и сожжено 214 мирных жителей еврейской национальности. В числе расстрелянных – и бабушка Владимира Александровича Касперского Раснер Эся Израилевна. Самому Владимиру Александровичу вместе с родителями и сестрой Раей удалось уцелеть. Много трудностей пережили они, пока не попали в партизанский отряд. Мы с В.Касперским съездили в деревню Липень, и он показал нам свой дом, в котором жил до войны, а также место расстрела евреев из Липенского гетто. На месте расстрела стоит памятник, который находится почти в огороде одного из домов. Страшно подумать, что здесь когда-то были убиты люди.
28 октября 1942 г. секретарь Осиповичского подпольного комитета КП(б)Б Р. Голант в докладной записке на имя секретаря Бобруйского подпольного межрайкома КП(б)Б И. Кардовича сообщал: «По Осиповичскому району всего имеется населения 59 тысяч человек, еврейского населения нет…» .
Жуткая запись. Не верится, что в одночасье исчез целый народ. Исчезли люди, которые любили, растили детей, трудились, отдыхали, пели песни, ставили спектакли… Исчезли… Но разве произошло наводнение? Извержение вулкана? Разверзлась земля? Нет! Их уничтожили такие же люди, у которых тоже были семьи, дети. Это не укладывается в голове. Безгранична человеческая жестокость.
Но разве евреи не могли спастись? Мы все время думали об этом. Почему они так безропотно шли на смерть? Мы пытались найти ответ в рассказах свидетелей тех страшных событий. Удалось ли нам это?
Не знаем. С одной стороны, да, а с другой – нет. Было очень трудно рассчитывать на спасение в обстановке всеобщего страха. Если на всех столбах висит объявление «За укрывательство еврея – расстрел», а у тебя самого дети, да и ты ещё не готов умирать… Не знаем… Кроме того, не всё было так уж замечательно в отношениях с евреями, как нам сейчас иногда рассказывают. Например, Нина Никитична Аббакшонок вспоминает: «Наши еврейскую нацию не очень любили. Говорили, они лентяи, в колхозе работать не хотят. Они хитрые, всё больше в парикмахеры норовят, в фотографы. В Осиповичах во всех магазинах заведующими и продавцами были евреи. Особенно деревенские так говорили…». Это тоже могло быть причиной, по которой не спаслись.
А. В. Повидайко во время войны жил в деревне Татарка. У них в 1939 г., после «освобождения» Западной Беларуси, поселились четыре семьи польских евреев. Местные их знали плохо, это были новые люди. Ещё в деревне жила семья директора торфопредприятия «Татарка» Хайкина. Он сразу ушёл в армию, а жена с детьми осталась. Первое время евреи работали на немцев, возили из леса дрова на кухню. Ездили они без охраны. Александр Васильевич вспоминает, что очень удивлялся – почему они не убегут? А ему взрослые говорили: «Евреи боятся леса, поэтому не идут в партизаны».
Но мы-то сейчас знаем, что до лета 1942 г. никаких партизан в Осиповичском районе не было. Небольшие группы партийных работников (среди них были евреи, например, Р. Голант) скрывались в районе деревни Гродзянка, иногда совершая единичные вылазки против фашистов. Поэтому правильно сказала Ольга Ивановна Ковалёва: «А куда им было бежать? Партизан ещё не было. У нас в деревне все очень жалели евреев. Их дома стояли пустые, только некоторые занимали полицаи». И потом, спрятать нужно было не одного-двух, а сотни людей. Сделать это в условиях военного времени практически было невозможно.
И все-таки помогали. Мы можем уже сейчас привести фамилии десятков людей, которые помогали, спасали часто совсем незнакомых им людей от верной гибели. Это и Леонид Денисов, и семья Екатерины Хлус из деревни Зборск, и В. Санкович, и Н. Астапович, и Е. Гладкая, которые не получили за свои подвиги никаких наград, и Лидия и Михаил Михадюки из Дараганово, и Александра Звонник, ставшие Праведниками народов мира. А сколько ещё просто безвестных людей, о милосердии которых никто до сих пор не знает!
Да и сказать, что евреи не сопротивлялись, мы тоже не можем. Из воспоминаний бывшей узницы Осиповичского гетто С. Г. Утевской нам известно, что «из-под расстрела трое самых отважных и смелых бежали: это были Хавкин Эфроим, Дурец Миша и Файн Яша. Немцы стали стрелять по убегающим. Хавкина Эфроима фашистская пуля достала, и он погиб, а молодые 16-летние парни Дурец и Файн убежали в лес. Они попали в партизанский отряд, где пробыли до освобождения».
Поразительный факт мы узнали, беседуя с Владимиром Ивановичем Санковичем. Вот что он нам рассказал: «Моя жена Лариса Сафроновна до войны работала в Осиповичской больнице. Хорошо знала врачей Чернецкого Григория и его жену Фаину. Молодые, ещё не было детей. Они ушли в детский санаторий «Крынка» с началом войны. Потом подруга жены Ася Дубовик, фельдшер, говорила, что они покончили с собой. Сначала Григорий повесил жену, а потом и сам повесился. Оставили записку: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Тяжело узнавать такие факты, но появляется гордость, что эти люди жили на нашей Осиповичской земле.
Поэтому сказать, что евреи не сопротивлялись, мы не можем. Мы привели факты только по нашему району, а сколько их по всей Беларуси! Просто силы были слишком не равны. Поэтому евреи погибли. Но погибли они с честью...

КТО ОНА – НЕОНИЛА ЦЫГАНОК?
Вторая присланная мне работа учениц Неонилы Львовны - «Невоспетые герои» - о людях, спасавших евреев в годы войны. В ней немало удивительных историй, потрясающих примеров человеческой порядочности и мужества, которые открылись перед юными исследователями Холокоста. Она стоит того, чтобы опубликовать ее отдельно. Мы сделаем это в другой раз.
А я написал Н.Цыганок короткое письмо:

Дорогая Неонила, здравствуйте!
Получил все Ваши материалы и, действительно, не пожалел затраченного на их чтение времени. Огромное спасибо Вам и Вашим замечательным девочкам за вашу подвижническую работу по восстановлению истории трагедии еврейского, да и белорусского народов в черные годы войны. Поражают трагические события, о которых Вы узнали в результате поисков и о которых с такой болью и сердечностью написали. Низкий поклон и душевная благодарность Вам за Ваше доброе и пытливое сердце, уважаемая Неонила!
Уже того материала, который Вы мне прислали, достаточно, чтобы оценить сделанное Вами. И все-таки хотелось бы более подробно узнать о Вас: о Ваших родителях, о том, какой отпечаток наложила на них война; о том, что побудило Вас взяться именно за эту трагическую тему; о Ваших учениках и помощниках - что двигает ими и т.д.
Всего Вам доброго, Неонила, успехов и удачи!

Очень скоро Неонила Львовна прислала мне подробный и очень интересный рассказ об истории своей семьи, о родителях и о себе самой. Из экономии журнальной площади приведу лишь выжимки из ее рассказа.

ВОСПОМИНАНИЯ О РОДИТЕЛЯХ

Мои родители – русские люди, волею судьбы оказавшиеся после войны в Беларуси. Мама, Варвара Григорьевна Никифорова (по мужу Волнушкина), родилась и выросла в Брянской области. В детстве она пережила большую трагедию. Ее мать вышла замуж очень рано, в 16 лет, по большой любви за мужчину старше её по возрасту. Семейная легенда утверждает, что он был грек, капитан дальнего плавания. К 27 годам у моей бабушки было уже трое детей – все девочки. Её муж был очень ревнив, и однажды в порыве гнева застрелил свою жену. Остались три сироты, старшей из которых, Прасковье, было лет 12, младшей, Раисе, не было и года, а моей маме – три.
Мама попала в детский дом. Потом оказалась на улице. Бродяжничала, ела на помойках очистки… нельзя словами передать то, что ей довелось пережить. Когда Прасковья вышла замуж, она взяла к себе сестру и их двоюродного брата Гришу. Дома у сестры моя мама выполняла очень много черной работы. Паша не была ласковой, а вот муж ее очень жалел сирот. Мама вспоминала, что он никогда их не наказывал и не ругал.
Перед самой войной семья тети Паши, спасаясь от голода, переехала в Минск. Когда началась война, эвакуироваться не успели. Отрывочно помню из рассказов мамы, что дядя - Демьян Иванович Савин - был связан с подпольщиками, возил в лес партизанам радиодетали. И дома у него всю войну был радиоприемник. Еще я хорошо помню историю про то, как они спасли женщину-еврейку от расстрела. Правда, когда мне рассказывали эту историю, я и предположить не могла, что сама займусь Холокостом. Поэтому ничего не записывала, а сейчас спросить подробности не у кого. Знаю только, что всю войну эта женщина прожила у моих дяди и тети. Риск был огромный, но её никто не выдал.
Когда мама окончила 7 классов, ее отправили в Брянск учиться в фельдшерскую школу. Было очень тяжело, потому что голодно. Мама жила в общежитии одна как перст. Часто падала в голодные обмороки. Но очень прислушивалась к советам, которые ей давали добрые люди. Однажды учительница физкультуры сказала: «Варя, не горбись, тебя замуж никто не возьмет». И с тех пор мама до глубокой старости (ее не стало в возрасте 85 лет) держала спину прямо, как дворянка. Вообще мама любила говорить, что у нас в крови течет семь золотников дворянской крови.
Мама была девушкой смелой и рисковой. Училась она очень хорошо. После окончания фельдшерской школы по направлению поехала во Владивосток. Было это в 1939 или 1940 году. Стала работать в горздравотделе. Поступила заочно в мединститут в Новосибирск. Учиться тоже было нелегко. Сестра Прасковья отказывалась помогать, говорила: «Мы простые, а ты хочешь в докторши попасть?» В 1941-м началась война. Один старый доктор, многому маму научвший, предложил ей пойти работать врачом на корабль, который по ленд-лизу доставлял товары в СССР. Мама мало в этом понимала, родных никого не было рядом – согласилась. Ей было все равно, где работать.
Конечно, многое пришлось пережить. Идет караван судов, рвутся бомбы. В корабль впереди попали, за тобой – тоже, кто же следующий? Мама считала, что ее, сироту, Бог уберег от смерти. Но и за границей она многого насмотрелась. Была в Канаде, в США. Рассказывала много интересных эпизодов... Мама всегда говорила, что жить так, как живут в Америке, мы не будем никогда. Папа был убежденный коммунист, спорил с ней до хрипоты, но переубедить не мог.
Мама в молодости была очень красивая. Худенькая. Высокая. Стройная. Очень любила петь, отлично танцевала. Однажды зашла в США на танцплощадку, а там конкурс бальных танцев. Мама, конечно, этих танцев не знала, нигде ведь специально не училась. И вдруг ее приглашает танцевать какой-то американец. Они так «зажигали», говоря современным языком, что взяли первый приз! Мама этим очень гордилась.
После войны учиться в институте не смогла. Однажды качаясь в гамаке, упала, отбила почку. Была очень серьезная операция, после которой оставаться на Дальнем Востоке было невозможно. Мама уехала к сестре в Белоруссию. В то время и Прасковья, и младшая, Раиса жили в Барановичах. Рая воевала, всю войну была санинструктором. Умерла в относительно молодом возрасте от воспаления легких, которое врачи пропустили.
В Барановичах мама пошла работать врачом в училище строителей. Свою работу очень любила, с детьми дружила, часто ходила к ним на вечера. На один из вечеров пригласили военный оркестр. Мой отец в нем служил, играл на трубе. Он сразу приметил маму, потому что часто видел ее в автобусе, когда ехал на службу (он был сверхсрочник). Словом, они встретились в училище на танцах. Папа пригласил маму танцевать, и они начали встречаться. Поженились в 1953 г.
В Осиповичах мы оказались в 1961 году, отца перевели сюда служить. Он был к этому времени старшина, дирижер военного духового оркестра. Мама стала работать старшей медсестрой в больнице, потом по состоянию здоровья перешла в детсад, тоже старшей медсестрой. Отсюда и ушла на пенсию. В саду ее очень ценили и уважали сотрудники, а дети просто любили. Я ни от одного человека, который знал маму, не слышала о ней плохого слова. Интересная история произошла у нас дома. Связана она с моим мужем.
Я уже довольно долго с ним встречалась (но о свадьбе речь не шла), мама знала, что зовут его Василий, но ни разу не видела. И вот как-то я готовлюсь к урокам, никого не жду, вдруг звонок в дверь. Мама пошла открывать. Слышу радостные возгласы: «Васенька! Васенька!». Что такое? Выбегаю в прихожую, а там мама с моим кавалером обнимаются и «вспоминают былое»! Оказывается, он ходил в ее детский сад и хорошо помнит любимую «медичку». Думаю, в эту минуту судьба наша и была решена. Дело быстро пошло к свадьбе. А мама потом смеялась: правильно, мужа дочери нужно воспитывать с детства.
Мой отец, Лев Николавевич Волнушкин, со своими друзьями с первых дней войны стал думать, как убежать на фронт. И однажды им подвернулась удача. Они оказались в составе одного из пехотных полков, базировавшихся под Ленинградом. Штаб полка находился во дворце Марли в Петергофе, а линия фронта проходила по улице, на которой стоял до войны дом отца. Сначала отец попал в разведку, но потом детей запретили использовать для сбора разведданных (отцу в 1941 г. было 15 лет, он 1926 года рождения). И стал мой папа обычным пехотинцем, сыном полка. Воевал на Невской Дубровке, чудом в составе немногих остался жив. После переформирования был отправлен в Нижний Тагил учиться на механика-водителя, и всю войну потом воевал на Т-34 (чем несказанно гордится до сегодняшнего дня).
Отец награжден многими медалями и орденом Отечественной войны. В боях на озере Балатон получил тяжелое проникающее ранение в легкие, осколки там сидят и сейчас. Папа мой, Слава Богу, жив, он инвалид Великой Отечественной войны 2 группы. Отец оказал на меня колоссальное влияние в плане политическом. Он всегда любил историю, много читал, мы с ним вели долгие споры и разговоры. Чувствует он себя относительно неплохо, живет один, но очень часто общается с нами. Мы живем буквально в двух минутах ходьбы друг от друга.

А ТЕПЕРЬ – О СЕБЕ

Я одна дочь в семье. Родилась в 1956 г. в Барановичах. Но родиной своей считаю Осиповичи, потому что вся моя сознательная жизнь прошла здесь. В детстве и ранней юности была очень застенчивая. Играла всегда одна. Была молчаливая, но в детском саду и в школе друзья были. Я со всеми могла найти общий язык, ни с кем не ссорилась, не конфликтовала. Школу полюбила сразу, тем более что мне очень повезло с первой учительницей, Ольгой Филипповной Лукьяненко. Мы с ней остались друзьями на всю жизнь. Именно ее пример подтолкнул меня к мысли стать учителем. Сколько себя помню, всегда мечтала о профессии учителя. Училась хорошо, особенно по гуманитарным предметам. Любимыми были русский язык и литература. По этим предметам я была первая ученица в классе.
В 7 классе нас начали принимать в комсомол. Поскольку я подходила по возрасту и успеваемости, то вступила одной из первых. Создавалась организация в классе, нужно было избрать секретаря. И хоть в пионерах я активисткой никогда не была, обстоятельства сложились так, что выбрали меня (из вступивших я лучше всех училась – это было определяющим). Так я оказалась в гуще событий. Хочешь – не хочешь, а участвовать надо. Постепенно втянулась. «Шестеркой» никогда не была, списывать давала, горой стояла за «униженных и оскорбленных» - меня избрали секретарем комитета комсомола школы. У нас было около 300 комсомольцев. Представляете, какую «школу жизни» я прошла? Постепенно избавлялась от застенчивости, училась выступать перед аудиторией…
Отец очень хотел, чтобы я поступала на истфак. Поступила в БГУ (Белорусский Государственный Университет) с первой попытки, хотя конкурс был огромный – 15 человек на место! В университете ничем особенным не выделялась, училась как все. Думала о науке, но поддержки не было, поэтому поехала по распределению домой – в Осиповичи. Три года проработала в СШ-4 учителем, а потом меня перевели в СШ-2 заместителем директора по воспитательной работе (честно скажу, эта работа мне нравилась, но у меня не сложились отношения с директрисой). Через 8 лет я опять ушла в учителя. А с 2001 г. стала работать методистом в отделе образования. У меня высшая квалификационная категория.
Историей Катастрофы начала заниматься относительно случайно. Руководитель белорусского фонда «Холокост» Инна Герасимова проводила в Минске семинар для педагогов нееврейских школ. Мне стало интересно, и я поехала туда посмотреть, что же это такое. Мне показалось, что люди искренне преданы идее, увлечены делом, которым занимаются, ищут единомышленников. Да и тема представляла интерес, потому что была «белым пятном» в истории Осиповичей. Так я начала ее изучать. А поскольку, все делаю очень серьезно, вот что из этого вышло.
Думаю, в основе всей моей жизни лежит семья. Я имею в виду моих родителей. И мама, и отец очень честные люди. Они тоже относились к работе с полной отдачей. Этот пример был у меня всегда перед глазами. Во всех моих начинаниях они меня поддерживали. Только (скажу честно, что мне скрывать?) отец не приветствует мои занятия Холокостом. Он видит, как много я трачу усилий, и какую (не совсем адекватную) это вызывает реакцию у руководителей фонда «Холокост» в Минске. Его постоянный вопрос: «Зачем тебе это надо?» Действительно, я забросила семью, детей, день и ночь в поездках, за компьютером и т.д. В школе и районо не мешают, но и не понимают моей увлеченности этой темой. А двоюродная сестра прямо говорит: «Бросай ты этих евреев!».
Я же не могу бросить. Душа болит и за погибших, и за забвение. Буду пока работать. А что двигало моими учениками? Думаю, сначала желание получить хорошую отметку. Потом втянулись, стало интересно. Тоже стала болеть душа. То, что, уже будучи студентами, они согласились выступить в Минском еврейском доме с лекцией о Холокосте, говорит о многом. Я Вам писала, что это было 16 ноября 2008 г. Так, как нас принимали здесь, не принимали нигде. Я просто не знала, как себя вести и что говорить. Нам устроили 10-минутную овацию. Пожилые (если не сказать старые) люди и молодежь стояли перед нами и плакали. Такое не забывается...

Такая вот «исповедь» Неонилы. А теперь пусть каждый сам для себя решит – праведница она или нет.