Из книги "Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями".

Тами (Таня Молдавская)

Фантазийные эссеТами

Подобно голосам на дальнем расстоянье,
Когда их стройный хор един, как тень и свет,
Перекликаются звук, запах, форма, цвет...
Шарль Бодлер

Строчки из сонета «Соответствия» Шарля Бодлера звучат здесь не случайно. Они предваряют суть «соответствий» в живописи Тами, поясняя стилистическую парадоксальность, с какой все эти разные составляющие «храма природы» перекликаются в фантазийном мире художницы.

Работы Тами сродни калейдоскопическому наплыву чувств. Это картины-состояния, которые можно отождествить с самоолицетворениями, воплотившими образный мир художницы на холсте. Это сгустки ощущений, пропущенные сквозь живописную призму мировосприятия – в динамике видимого и невидимого бытия. Это живописные признания, художественные опыты – внежанровые по сути, но подобные визуальным дивам, читающимся как эссе на холсте. Это фантазии на определенные темы – моря, камня, глаза (Ока). Это пейзажные зарисовки – весны, лета, осени (зима отсутствует, по-видимому, оттого, что Тами выросла в Израиле и само понятие полноценной зимы не вошло в ее образный мир). А еще это фантазии сказки. При этом одна картина сюжетно словно подводит или наоборот – выводит из этого мира.

Хочу определиться сразу. Тами работает в единственном жанре (что уже само по себе удивляет) – фантазии, в которой абстракт свободно переходит в экспрессионизм и также раскрепощенно переливается в неоэкспрессионизм. Ее фантазии подобны живописным эссе, рожденным без обруча ограничений в беззаконии импровизации постмодернизма. При этом цветовая аура энергетически столь полнокровна и сильна, что излучает магнетизирующее тепло, как настойчиво повторяющийся сон. Главное, что ему выпало счастье сбыться, будучи художественно выраженным в современном неоэкспрессионизме.

Живопись Тами, молодой художницы из Хадеры, фантазийно и стилистически держится своей принципиальной внежанровостью. Обрети ее рисунок логическую стройность – получится скучный «трактат по сочетанию цветов». Стоит впасть в конкретизацию фигуратива – выйдет несостоявшаяся претензия на классику. Обнажи чуть более интимность цветовыплеска – и уйдет магическая тайна, что столь притягательна в неоэкспрессионистическом потоке цвета.

Фантазийные эссе Тами интересны уже тем, что непрестанно пересекают границы других изобразительных жанров в своем неутоленном порыве странствий в неизведанное. В этом порыве – ощущение движения как сущности бытия, которое рассыплется в прах, если попытаешься остановиться. Вот и бьется, подобно живому роднику, в глубине фантазийных эссе Тами жанровая интонация – экспрессивная, сбивчивая, неровная. Нередко – самоподстегивающая, как смесь фиолетово-фисташковой застенчивости в «Фантазиях весны» и огненно-алой бесцеремонности в «Фантазиях лета». Порой – палевая печаль о неизъяснимой красоте падающего листа, как закатного вздоха осени, и дерзость мечтателя в то, что этот вздох не последний («Фантазии поздней осени»). И вдруг в какой-то момент кисть словно повисает в воздухе... и тогда Тами может позволить себе всё что угодно, вплоть до самопророчеств,
как это сделано в мистифицирующих радужках и ворсинках «Фантазий Ока», в прожилках зеркальной глади розового и красного камня, подобных заледеневшим кровеносным сосудам («Фантазии камня»).

Таня Молдавская родилась в Молдавии. Живописный псевдоним – Тами. Она не выбирала страны. Родители привезли ее в Израиль шестилетней девочкой с алией 1980-х. И она начала рисовать мир таким, каким он открылся ребенку – ярким и безграничным. Потом Тами стала обучаться рисунку у Аркадия Короля. Затем живописи – у Эдуарда Гроссмана, известного за рубежом и одного из самых востребованных ныне художников Израиля, ставшего для Тами ориентиром в изобразительном искусстве. Продолжает и ныне брать у него уроки. В 2006 году она приняла участие в групповой выставке Castro, после которой несколько коллекционеров и галерей (в частности, Basha artgallery в Иерусалиме) заинтересовались ее работами. Закономерный вопрос: почему? Действительно, чем так уж интересны работы Тами современному зрителю, воспитанному на кинематографической смене впечатлений?

Фантазийные эссе Тами сродни рождающимся на глазах экспромтам. Они живые. Порой – непосредственные, с чертами примитива, как, скажем, в «Фантазиях оранжевой сказки», с загадочным городом, мудрым Сфинксом, странными домишками и еще какими-то едва проглядываемыми очертаниями на фоне закорючек-кругляшек. В абстракте «Фантазия театра» визуально преобладает карнавальное начало.

Работы Тами похожи и непохожи одновременно, поскольку вкупе они представляют стилистическое единство в многообразии. Художница словно опасается утратить ощущение цвета, которое ускользнет через какое-то мгновение и уже не вернется. Цвета так и рассыпаются разноликими эпитетами всех оттенков красок. Отсюда визуальное преобладание иррационализма, импровизационности, стихийности, неоэкспрессионистичности.

Есть любимые цвета, по которым, как по опознавательным знакам, узнаваема художественная манера Тами. Они-то и выступают одним из главных средств выразительности ее неоэкспрессионистического изобразительного языка. Вот что говорит сама Тами по этому поводу: «Независимо от того, что я рисую и что становится объектом выражения – листопад, весна, пейзажи, я стараюсь запечатлеть состояния окружающего нас мира – спокойствие, безмятежность, внутреннее равновесие, гармонию. Или наоборот – буйство красок, которое существует в природе, но проявляется так ярко, что некоторые современные художники будто стесняются запечатлеть его. Я же стараюсь передать всё это цветом, в меньшей степени сосредотачиваясь на рисунке, поэтому абстракт наиболее точно отражает мое личное мироощущение. Нередко в самом творческом процессе рождаются и конкретные пути самовыражения в этом стиле. Я люблю внешний мир в разных проявлениях. Эти ощущения становятся моими внутренними, а потом в цвете выплескиваются на холст – выплескиваются в той красоте, которую мне хочется передать людям, смотрящим на мои работы, чтобы они непременно получили тот эмоциональный заряд красоты, который не всегда удается выразить словами».

Художница словно втягивает зрителя в эксперимент, когда живопись выступает как материализованная палитра разных эстетических катализаторов. Не случайно в «Фантазиях времен года» освещенность доведена до предела. Весна – это рождение цвета. Лето – радость и опьянение его зрелостью. Осень – пик красоты, которой суждено умереть. В этот момент художница избирает цвета, наиболее напряженные для восприятия человеческого глаза. Напряженность переходит в мистицизм Всевидящего Ока и непознанные тайны моря, погружая в глубины, не доступные смертному.

Вот и получается, что постмодернизм Тами говорит больше, чем говорит. Почему? Да потому что живописно-эссеистическое мышление художницы подчеркивает подвижность фантазии, как мечты.

В этой связи нелишне напомнить об истоках такого рода жанра в постмодернистском изобразительном искусстве. Живописное эссе родилось из сочетания бессистемной философии, нерегулярного опыта в классических жанрах и, в отличие от агрессивности многих инсталляций, стыдливого признания в том, что всё предшествовавшее не удовлетворяет. И вдруг произошло обыкновенное чудо. Неродовитость, не обремененная классическими веригами неукоснительного следования предписанным законам воспитания, позволила новому жанру без оглядки сливаться с бесконечной изменчивостью бытия, передавая биение пульса современной жизни посредством высвободившихся живописных ощущений. Вот и получилась странная штука: то, что дозволено «плебею», не дано «патрицию», – возможность кинематографического совмещения несовместимого.

В фантазийных эссе Тами соединяются бытийная достоверность – от полноты ее эмоциональных ощущений, обобщенность – от мировосприятия, образная пластичность – идущая от изобразительного мышления. Именно в этом смысле работы Тами чем-то сродни мифу – в своей устремленности к синкретическому единству жизни, движению времени и образа. Они как тончайший росток, пробившийся в расселине гигантского пласта накопленного в современном изобразительном искусстве опыта. Но, будучи питаемым истоками древнего ствола цельности, этот росток стремительно набирает бутоны и прекрасны его первые цветы.