НАКАЗАНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ

Он лежал, скромно пристроившись, на полу у самого прилавка. Его заметили сразу двое: мужчина и женщина. Оба внимательно оглядели зал и поспешно двинулись к нему. Мужчина достиг его первым и накрыл башмаком номер сорок три или даже сорок четыре, потому что кожаный кошелёк скрылся под башмаком целиком.
-Мой,- тихо сказал мужчина по-русски. - Даст ист майн, -прибавил для верности по-немецки.
-Почему же ваш? - по-русски процедила женщина. - Разве вы его потеряли?
-Нет, но я его нашёл, потому мой.
-Я его тоже нашла, потому и мой.
-Вы увидели его позже, потому он мой.
-Ладно,, - неожиданно спокойно сказала женщина, -отодвиньте туфлю. Выньте портмоне. Сейчас спросим, кто потерял.
Это был достойный противник и мужчина немедленно сдался.:»Договорились».
Мужчина изящным и ловким движением, будто ежедневно находил бумажники, извлёк бумажник из-под ботинка, и оба, стрельнув глазами по покупателям, быстро вышли из супермаркета.
Через несколько минут за углом они делили неожиданное богатство: четыре купюры по пятьдесят евро и одна пятёрка. Десятки были разделены сразу и немедленно исчезли в карманах. Некоторое замешательство произвела пятёрка. Но мужчина оказался очень порядочным, он галантно опустил пятёрку в сумочку женщины.
Окинув внимательным взглядом из-за спины женщины улицу, мужчина пошёл обратно в маркет. Дело в том, что в спешке он оставил в магазине свою жену.
Она была первой, кого мужчина увидел, вернее, услышал, входя в магазин. Его жена стояла в окружении покупателей и рыдала.
-Лёша, -кинулась она мужу на грудь, - Лёша! Весь мой социал, кто-то вот здесь у прилавка… какой-то подлец! А говорили, все немцы честные…
Толпа бурно засочувствовала.
Лёша скрипнул зубами.

СУДЬБА САНТЕХНИКА ПЕТРОВА

Петров пришел в контору в конце рабочего дня. Был очень серьезен и почти трезв. Молча вошел в кабинет начальника, молча сел и мол¬ча положил на стол конверт.
- Что это? - не трогая конверт, спросил на¬чальник.
— Ключи от «Мерседеса», стоит на Товарной, чек на марки, они в немецком банке на Исаакиевской площади, - ответил хмуро сантехник.
Воцарилась долгая тишина. Было слышно только бульканье разливаемого коньяка и кряканье после выпитого без закуски.
- Значит так: надо брать, - когда закончилась бутылка, сказал начальник. - Брату не вернут, государство себе заберет. Марки поменяешь, положишь на сберкнижку, ее мне отдашь. Буду давать понемногу, иначе совсем сопьешься. «Мерседес» получишь, поставим в мой гараж. Что с ним делать, придумаем. А брательнику напиши все же. Поблагодари и скажи, что с такими деньгами тебе и здесь неплохо будет. А сейчас пиши заявление об отпуске за свой счет. Теперь ведь у тебя свой счет, - не преминул скаламбурить начальник.
Через несколько дней, в которые никто не видел сантехника пьяным, в гараже появился новенький сверкающий «Мерседес». Его, как водится, обмыли, а у гаража Петров установил круглосуточное дежурство из сотрудников и дру¬зей. Платил он им щедро, за вредность, т. к., неизвестно откуда, узнав о машине, во дворе, в парадных стояли кучками южные молодцы в больших кепках. Они молча умоляюще глядели на сантехника и провожали вопросительными взглядами. Вдруг решит продать? Они знали, что деньги ему не нужны, а больше у них ничего не было.А сантехник Петров между тем купил где-то гараж, перегнал туда свой «мере», записался на курсы вождения и почему-то очень быстро по¬лучил права, а главное - практически перестал пить. Затем и вовсе уволился с работы.
Бывшие сотрудники и собутыльники изредка встречали его: элегантно одетого, при галсту¬ке, пролетавшего мимо на своем шикарном «мерее» с обязательной блондинкой рядом. Кста¬ти, каждый раз с другой.
Сейчас он живет в Германии. Брат, которому уже много лет, сделал его совладельцем фирмы. Об этом я услышал от того начальника жэка, когда сам оформлял документы для выезда на ПМЖ в Германию. Он же узнал об этом из по¬здравительной открытки, которую прислал быв¬ший сантехник Петров своему коллективу ко Дню Победы

КАК МЫ ИЗМЕНИЛИСЬ
Вы заметили, как мы здесь все изменились? Вот уж действительно быт определяет сознание, т. е. мы становимся все более сознательными. Раньше, помню, приезжал в ГДР, жил в гостинице «Штат Берлин», теперешний «Форум». Все пепельницы со столиков на этажах - на сувениры, всю туалетную бумагу со всех туалетов - в семью на Родину. А что было делать? Не было ведь ее. На пикантном месте вся периодическая пресса отпечатывалась. А сейчас? Хватательный рефлекс почти исчез, хотя глазки в магазинах по сторонам иногда бегают.
В ресторанах уже научились заказывать не для показухи, а для здоровья. Борьба с весом идет не на смерть, а на жизнь. Там боялись голода, здесь боимся сытости. Наступило время пристального внимания к своему организму.
Окурки до урны несем. Орднунг есть орднунг. У немцев даже собаки дисциплинированные, будь то немецкая овчарка или русская борзая. Хотя, скрывать не буду, гадят, как наши.
Научились чистить нос не с помощью пальца и даже не с помощью носового платка, а бумажной салфеткой. Но, честно говоря, удовольствие не то.
Пока мучаемся, но привыкаем посидеть вечерком за чашечкой кофе при свечах, потягивая винцо. Выясняется интересная вещь: оказывается, беседовать можно трезвым. Правда, иногда срываемся и литр на двоих убираем.
Детей заставляем не только немецкий учить, но и свой родной не забывать. На всякий случай. Вдруг там что-то изменится, и он может пригодиться. Хотя верится с трудом.
После того как отпала надобность историю КПСС изучать, стали изучать свою родословную. И это правильно. Вот недавно выяснилось, что родственник Ленина - президент Австрии. Глядишь, и у нас кто-то стоящий может оказаться. Шредер, например.
«Про это» стали говорить, и не только в мужской компании, но и с женой. Вы знаете, мужики, они, оказывается, это дело тоже уважают.
В праздники: юбилеи, свадьбы, дни рождения, научились не напиваться и отмечать без драк, хотя, откровенно говоря, скучно и непривычно. В общем, в многолетней борьбе за лучшее будущее человечества мы потеряли свое настоящее. Вот и пытаемся найти его сейчас. Успехов нам в этом!