РУССКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ЭХО
Литературные проекты
Т.О. «LYRA» (ШТУТГАРТ)
Проза
Поэзия
Публицистика
Дар с Земли Обетованной
Драматургия
Спасибо Вам, тренер
Литературоведение
КИММЕРИЯ Максимилиана ВОЛОШИНА
Литературная критика
Новости литературы
Конкурсы, творческие вечера, встречи
100-летие со дня рождения Григория Окуня

Литературные анонсы

Опросы

Работает ли система вопросов?
0% нет не работает
100% работает, но плохо
0% хорошо работает
0% затрудняюсь ответит, не голосовал

Возрождение

Публицистика «ИЗРАИЛЬ: РУССКИЕ КОРНИ»

 

1. Они были первыми

Юлия Систер, Бецалель Гендлер*

Еврейский народ, вынужденный в силу исторических событий покинуть свою землю и столетиями рассеянный по всему миру, никогда не прерывал связи с родиной праотцов. Его мировоззрение основывалось на вере в возвращение в Эрец-Исраэль. «В будущем году в Иерусалиме» передавалось из уст в уста, из поколения в поколение. Первые предвестники возрождения евреев на земле предков появились в США, Центральной и Восточной Европе. Но основатели нового, практического осуществления этой идеи жили в России.
Для определения роли первопроходцев (халуцим) в истории еврейского народа необходимо вспомнить историческую обстановку в период их появления, проследить идейные и духовные истоки палестинофильского движения. Они восходят к появлению у евреев нового представления о своем народе. Еврейство стало рассматриваться не только как религиозное сообщество, но и как нация, имеющая свою историю, культуру, традиции. Движение Хаскала (Просвещение), начавшееся во второй половине ХVIII века, участие в общественно-политической жизни стран Европы, в революциях XVIII–ХIХ веков ускорили созревание национальной идеологии евреев. Формирование таких воззрений стало возможным в результате появления русско-еврейской интеллигенции, сформировавшейся под влиянием русской культуры и различных политических течений в России второй половины XIX века.
Решающим толчком к окончательному формированию массового палестинофильского движения стали погромы 1881-84 гг. в Российской империи. Об этом периоде подробно пишет Мозес Шалит в книге «Билуйцы» . Приведём из нее небольшой отрывок:
_____________________

* Юлия Систер – д-р химич. наук, генеральный директор НИЦ РЕВЗ, редактор-составитель одного тома и соредактор-сосоставитель трёх других (включая настоящий) серии РЕВЗ, автор ряда публикаций в книгах серии. Работала в Еврейском и Тель-Авивском ун-тах, науч. сотрудником КЕЭ. Член президиума Союза ученых-репатриантов Израиля, один из руководителей Дома ученых г. Реховота. Живет в Кирьят-Экроне (Израиль).
Бецалель Гендлер – врач-терапевт высшей категории. Работал в одной из больниц Израиля. Участвует в работе НИЦ РЕВЗ, автор ряда статей.


«Русская почва оказалась ещё более благодатной для вырощения на себе разсадников юдофобии и человеконенавистничества. “Русь” дружественно подает руку “Новому времени” для общаго дела – травли евреев. “Неделя” и “Свет” братски работают в том же направлении. На юге их усердно поддерживает “Киевлянин”. <…> Мир стал свидетелем зверских сцен: евреев били, грабили, позорили! <…> Вчерашние надежды, вчерашние идеалы были грубо разбиты. Особенно была обманута в своих чаяниях еврейская интеллигентная молодёжь: она шла рука об руку с русскою интеллигенцией в ея народнических движениях 70 годов, оне вместе столько мечтали, говорили, спорили о “своём” могучем русском народе, его великой будущности – и вдруг этот самый народ ограбил их дом, расхитил их имущество, разорил их отцов, опозорил их матерей и сестёр!...» .
Призыв к освобождению, к самоэмансипации, к заселению Эрец-Исраэль и национально-культурному возрождению на земле предков, прозвучавший в это время в произведениях Иехуды Лейба Пинскера и Моше Лейба Лилиенблюма, вызвал широкий отклик в среде русских евреев. Возникло движение «Ховевей Цион» («Любящие Сион») или «Хиббат Цион» («Любовь к Сиону»), объединившее множество кружков еврейской молодёжи.

Одним из этих кружков была организация еврейской палестинофильской молодежи Билу , созданная в Харькове 21 января 1882 г. Билу – это аббревиатура из начальных букв слов библейского стиха, что в переводе на русский означает: «Дом Иакова! Вставайте и пойдем!» (Исайя, гл.2, стих 5).
Первым из билуйцев прибыл в Палестину (из Херсона) Яаков Черток – отец Моше Шарета (1894, Херсон, – 1965, Иерусалим), впоследствии израильского политического и государственного деятеля, первого министра иностранных дел Израиля и второго премьер-министра. Вскоре за ним, в июле 1882 г., в Яффу приехала группа из 14 человек во главе с Исраэлем Белкиндом и начала работать в сельскохозяйственной школе Микве Исраэль. Молодые энтузиасты жили коммуной. Значительную помощь им оказали основатель этой школы Шарль Неттер и Иехиэль Пинес, писатель и общественный деятель, ставший руководителем билуйцев. Пинес направил некоторых из них в Иерусалим для обучения ремеслам. Этот эксперимент, к сожалению, окончился неудачей. В ноябре 1882 г. несколько человек во главе с Белкиндом отделились от группы билуйцев и переселились в Ришон ле-Цион, где они стали батраками, издольщиками и разнорабочими.
Экономическое положение билуйцев в Палестине продолжало ухудшаться, пока Пинес не купил для них 3.300 дунамов земли вблизи арабской деревни Катра. Здесь в декабре 1884 г. возникло поселение, которое назвали Гедера, т.к. предполагали, что рядом был город Гедера, упоминаемый в Библии; это впоследствии было подтверждено археологическими раскопками. Сюда переехала группа из 9 билуйцев: Ш.Цукерман, Ц.Горвиц, Б.Фукс, Д.Лейбович, Я.Хазанов, И.Лис, Я.Могилейский, Э.Свердлов, М.Могилевский и небилуйца Я.Эдельбен-кина, которые создали в Эрец-Исраэль одно из первых поселений типа мошавá. Первые гедеровцы с самого начала занимались сельским хозяйством: они сеяли пшеницу и сажали виноградники. Листья и гроздь винограда были изображены на первом гербе поселения.
Один из билуйцев позже вспоминал: «Первое время все жили в пещере. Пили воду, которую черпали из мелководной речушки. В газете про них писали: “Гедеровцы не неженки, довольствуются мутной жидкостью, в которой не только песок, но и многое другое…”» На завтрак и ужин были чай с хлебом, а на обед ели редьку и картофельный суп.
Ко всем трудностям добавилась еще одна: к Гедере было тяжело добираться. Дороги из Яффы не было, летом горячие дюны засыпали путь, а зимой превращались в липкую грязь. Случалось, что помногу дней Гедера была отрезана от Яффы.
Меир Белкинд, который вслед за сыновьями Исраэлем и Шимшоном переселился в Эрец-Исраэль, стал первым раввином Гедеры. Он вел традиционный еврейский образ жизни, но в то же время защищал билуйцев от нападок ревнителей религии. Когда его сын Исраэль организовал в Яффе в 1889 г. первую школу с преподаванием на иврите, Меир Белкинд там проводил занятия по еврейской религии. Исраэль Белкинд также преподавал в школе; в 1928 г. вышла его книга по географии Палестины

В Гедере в Музее истории поселения и билуйцев находятся экспонаты, которые воссоздают обстановку конца ХIХ века, среди которых сельскохозяйственная и домашняя утварь.
Единственный сохранившийся деревянный домик билуйца Элияху Свердлова, построенный в 1886 г. без разрешения турецких властей, является филиалом музея. В домике – подлинные предметы обихода, посуда и пр. Перед ним – колокол, в который поселенцы били в набат в случаях тревоги: при пожаре или нападении арабов. Его звон слышался на расстоянии 5-6 км.
В музее находится уникальная библиотека, в которой собраны все публикации о билуйцах и Гедере, эмблемы и гербы билуйцев, а также подлинники сохранившихся протоколов заседаний, которые они вели на иврите.
В городе и сейчас живут потомки поселенцев; некоторые из них бережно хранят документы и воспоминания своих предков. Многие улицы Гедеры названы в честь ее основателей, но память о билуйцах – это не только ныне процветающая Гедера; память хранится в названиях улиц многих городов Израиля, в названии мошава Кфар-Билу, перекрестка между Реховотом и Кирьят-Экроном, в названии современного торгового центра «Билу» в промышленной зоне Кирьят-Экрона.
В 2004 г. Гедере исполнилось 120 лет. В честь этого события 23 августа 2004 г. в Харькове, где зародилась организация БИЛУ, открылся музей, посвященный билуйцам. Музей Гедеры оказал помощь харьковчанам.
При участии музея в Израиле выпущена книга, посвященная 120-летию Гедеры (на иврите).

Как уже упоминалось, несколько билуйцев поселились в Ришон ле-Ционе (буквально «Первый возвестит Сиону» /Исайя, гл. 41, стих 27/), присоединившись к группе основателей мошавы (колонии), состоявшей из десяти зажиточных поселенцев из России во главе с Залманом Давидом Левонтиным. Это было в 1882 г. Первые поселенцы будущего города добирались сюда по единственной верблюжьей тропе. На пустыре разбили палатки и решили, что здесь будет поселок. Со временем построили скромные дома, а на пригорке – синагогу. Одновременно со строительством поселенцы занялись сельскохозяйственными работами, в основном виноградарством и виноделием. Они были счастливы, что осуществляется их мечта: жить и трудиться на земле праотцев.
Новоселы выпустили декларацию, в которой провозгласили свои цели. Среди многочисленных пунктов был и такой: «Поселенцы должны всячески стараться не наряжаться в шелка, не носить драгоценностей даже в субботу и праздники». В той же декларации было принято решение всю документацию вести на иврите.
Энтузиазма было много, но лишений еще больше. Поселенец Иосеф Файнберг поехал в Париж к барону Эдмону Джеймсу де Ротшильду, рассказал ему о трудностях и очень его растрогал: тот впервые увидел в нем еврейского крестьянина, горевшего желанием возродить землю. Барон выделил деньги, послал специалистов и оборудование для поисков воды. Это был его первый вклад в еврейские поселения. Через много лет, посетив цветущий поселок, барон сказал: «Только святая цель может вдохнуть в покинутую землю жизнь и вернуть сынов в ее пределы; цель, которой вы преданы всей душой, возбудила во мне желание вам помочь».
Поселенцы Ришон ле-Циона посадили полтора миллиона виноградных кустов, двести тысяч тутовых и тысячи ореховых деревьев, этроги и даже многочисленные кусты герани в надежде наладить производство духов.
В 1889 г. были заложены большие винные погреба «Кармель мизрахи», и развитие виноделия улучшило экономическое положение ришонцев. К концу XIX века в Ришон ле-Ционе были открыты первые в стране детский сад и культурный центр, в котором говорили и преподавали на иврите. Здесь Нафтали Херц Имбер написал стихотворение «Ха-Тиква», ставшее гимном сионистского движения, а затем и Государства Израиль, здесь возник проект национального флага и был основан Еврейский национальный фонд.
Несколько слов о семействе Файнбергов. Иосеф, о котором упоминалось выше, был химиком, получил высшее образование в Швейцарии и Германии. Весной 1882 г. он поселился в Эрец-Исраэль. Совместно с Левонтиным основал в том же году колонию Ришон ле-Цион на земле, которую они приобрели вместе. Через некоторое время он выступил против системы управления, введенной бароном Ротшильдом, вынужден был продать свое имущество и вместе с несколькими поселенцами покинул поселение. Позже он открыл аптеку в Яффе. Иосеф был в числе тех, кто встречал Теодора Герцля в 1898 г. во время его посещения Эрец-Исраэль.
Исраэль Файнберг, младший брат Иосефа, тоже поселился в Ришон ле-Ционе. По тем же причинам переехал в Гедеру, став одним из первых стражей поселения (1891 г.). В 1898 г. обосновался в Хадере, где организовал посадку эвкалиптовых деревьев для осушения окрестных болот.
В 1882 г. переехали в Палестину еврейские земледельцы из Полтавской губернии Иехошуа Ханкин и его отец Исраэль-Лейб. Они были одними из первых профессиональных земледельцев, посвятивших себя делу возвращения в еврейскую собственность земель Эрец-Исраэль. Ханкины купили у арабов участок земли возле Ришон ле-Циона и занялись крестьянским трудом. После смерти отца сын продолжил выкуп земли. Его первым крупным самостоятельным шагом стало приобретение в 1890 г. нескольких тысяч дунамов земли, на которой вскоре был основан Реховот. Сегодня – это город науки и культуры, отметивший в 2010 г. 120-летний юбилей. Всего усилиями Ханкина в Эрец-Исраэль в еврейскую собственность перешло около 600 тысяч дунамов земли. Бескорыстная и подвижническая деятельность этого человека по возрождению Эрец-Исраэль снискала Ханкину любовь и уважение в стране и диаспоре. В 1934 г. ему было присвоено звание почетного гражданина Тель-Авива, именем Ханкина назван мошав Кфар-Иехошуа в Изреэльской долине, а также улицы в Хайфе и Афуле. В честь его жены Ольги, одной из первых дипломированных акушерок в Эрец-Исраэль, было названо поселение Гиват Ольга.
Молодые энтузиасты ставили своей целью создать образцовые поселения в Палестине, чтобы они послужили примером для будущих поселенцев. Одним из таких поселений была мошавá, а ныне город, Петах-Тиква («Преддверие надежды»). У въезда в город стоит трехпролетная каменная аркада, установленная в память о бароне Ротшильде, роль которого в оказании помощи первым поселенцам была неоценимой. Свыше пяти миллионов фунтов стерлингов он вложил в развитие еврейского ишува, закупив 500 (по другим данным 275) тысяч дунамов земли. Благодаря его помощи создавались поселения, приглашались специалисты, высаживались эвкалиптовые деревья для осушения болот, приобретались саженцы растений. Были построены первые винодельческие заводы в Эрец-Исраэль, на которых нашли работу виноделы Ришон ле-Циона и Зихрон-Яакова.
Среди первых рабочих винного завода в Ришон ле-Ционе был молодой Давид Грин. Босиком, в длинном фартуке, в засученных до колен штанах, он давил виноград… Через сорок два года этот рабочий, под именем Давид Бен-Гурион, стал первым премьер-министром Государства Израиль.
Не все выдерживали трудности, и многие уезжали. Те, кто оставался, каторжно работали, страдали, болели, но добивались своей цели: построить, создать, сохранить.

Первые поселенцы из России были идеалистами, мечтавшими построить в Эрец-Исраэль социалистические сельскохозяйственные поселения, киббуцы. Первым из них стало поселение, основанное в 1909-11 гг. группой молодых людей из города Ромны (Полтавская губ.). Оно возникло в Иорданской долине на берегу озера Киннерет (в русской традиции – Тивериадское озеро). Коммуну назвали Дгания (Василек). (Речь идет о киббуце Дгания-алеф; Дгания-бет была основана в 1920 г.) Трудно себе представить, но группа из десяти юношей и двух девушек, не имевших никакого сельскохозяйственного опыта, начала обрабатывать пустынную землю, высадила апельсиновые деревья, миндаль и виноград. В окружении враждебно настроенных арабов они трудились с раннего утра до позднего вечера. Через несколько лет им пришлось выкорчевывать все посадки и заняться созданием молочной фермы. Впоследствии оказалось, что для молока нет рынка сбыта, и это дело пришлось оставить. Но настойчивые первопроходцы строят оросительную систему и начинают заниматься выращиванием овощей и фруктов. И вот тогда арабы решили избавиться от киббуцников: они провели серию терактов, зверски убив восемнадцатилетнего юношу, и перекрыли дороги. Пришлось создать отряды самообороны, которые возглавил Иосиф Трумпельдор, героический участник русско-японской войны 1905 г., ставший героем еврейского ишува. Киббуц выстоял, и к 1914 г. число его жителей достигло пятидесяти человек.
Среди них были видные деятели еврейского возрождения, в том числе Леви Эшколь (Школьник). Он родился в Киевской губернии в 1895 г. В Эрец-Исраэль приехал в девятнадцать лет. Эшколь, человек колоссальной энергии, таланта и доброты, с прекрасным чувством юмора, был в числе создателей поселения Дгания-бет и оставался его членом до конца жизни. Позже он занимал видные посты в общественной и политической жизни страны и стал премьер-министром Израиля.
В Дгании было много интересных личностей, характерных для этой «матери квуцот и киббуцов».

Делегата 6-го Сионистского конгресса Хаима Бограшова (Богера) в 1903 г. пригласили в Палестину для создания средней школы с преподаванием на иврите. Через три года, в 1906 г., им была создана гимназия «Герцлия». Он проработал в ней 40 лет учителем географии и геологии, а затем директором. В этой школе учились и воспитывались многие будущие лидеры Израиля.
Таких примеров множество. Из среды первой и второй алии вышли политические деятели, военачальники, раввины, поэты и писатели, деятели науки. Так возник новый еврейский ишув, который стал базой для создания еврейского государства в 1948 г.

Некоторые первопроходцы оставили свои воспоминания. Хаим (Ефим) Хисин, билуец, один из первых поселенцев в Эрец-Исраэль, сионистский и общественный деятель, входил в группу, основавшую Гедеру. В 1887 г. он покинул поселение, так как отказался жить на пособие, выдаваемое Ховевей Цион, и стал зарабатывать перевозкой пассажиров по маршруту Яффа–Иерусалим. В том же году вернулся в Россию для изучения фармакологии. В 1890-м вновь приехал в Палестину, участвовал в палестинофильском движении, ратовал за язык иврит. Он написал статью «О воскрешении древнееврейского языка», которую опубликовал в сборнике «Вестник Сиона» (Ч.2. Юзовка–Харьков, 1897). В 1898 г. уехал в Швейцарию и поступил на медицинский факультет Бернского университета. В годы учебы активно пропагандировал сионизм среди русско-еврейских студентов в странах Западной Европы. Участвовал в сионистских конгрессах. В 1905 г. вернулся в Эрец-Исраэль, работал врачом. В 1909 г. Хисин был одним из основателей пригорода Яффы Ахузат-Баит, из которого вырос Тель-Авив.
Еще с середины 80-х гг. XIX в. Хисин сотрудничал в русско-еврейской прессе, в том числе в «Восходе». Там он опубликовал свои записи «Из дневника палестинского эмигранта» . Записи были переведены на иврит и в 1925 г. их издали в виде книги. В 1990 г. вышло новое, расширенное издание книги на иврите, в переводе и под редакцией Шуламит Ласков.
Дневник ценен тем, что его писал непосредственный участник событий. Видно, что он образован, интеллигентен, умеет критиковать, анализировать, делать выводы, обладает несомненными литературными способностями. Автор описывает путь в Эрец-Исраэль – через Одессу, Турцию, Египет, прибытие в Яффу на пароходе, первые шаги на новом месте, встречи с разными людьми, обычаи местных жителей, жизнь в Иерусалиме, взаимоотношения между различными группами евреев, между евреями – наемными работниками и работодателями, взаимоотношения с Центральным бюро организации Билу в Константинополе, со служащими барона Ротшильда. Рассказывает о создании колоний Ришон ле-Цион, Гедера, Петах-Тиква и др. Интересны его описания природы и климата древней страны. Рассказ идет о тяжелом труде, неудачах и успехах первых поселенцев; много внимания уделяется сельскохозяйственной школе Микве Исраэль и ее создателю Яакову Шарлю Неттеру. Немало добрых слов написано об Ихиэле Михале Пинесе, которого билуйцы уважали и любили.
Хисин начал вести дневник еще в России и продолжил его в Палестине в 1882–1887 гг. Еврей-идеалист, честный и преданный выбранному пути, тяжело работал, но не отступил. Его записки увлекают так, что невозможно оторваться от чтения, ты словно становишься участником давно прошедших событий.
Дневник Хисин закончил в 1887 г., после пятилетнего пребывания в Эрец-Исраэль. В том же году уехал в Россию. Как уже было сказано, впоследствии он вернулся в Эрец-Исраэль и продолжал трудиться в рядах халуцим.
Приводим выдержки из его дневника с сохранением правописания автора.

Москва, 10 февраля 1882 г. Тяжелое время переживают евреи. Известия о новых погромах не только не возмущают никого, но еще пуще подзадоривают. <…> До сих пор мне не было никакого дела до моего происхождения; я чувствовал себя преданным сыном России, которою я жил и дышал. Каждое открытие русского ученого, каждое выдающееся литературное произведение, каждый успех России как державы – наполняли гордостью мое сердце; я намеревался посвятить свои силы служению отечественным интересам и честно исполнять все обязанности доброго гражданина… И вдруг нам указывают на дверь и откровенно заявляют, что «западная граница открыта для нас» .

2 марта 1882 г. Среди одной части нашего общества поднялось сильное движение в пользу колонизации Палестины. Я много размышлял об этом вопросе и пришел к заключению, что это единственный возможный исход для нашего народа. Мои сомнения рассеялись. Еврейство имеет еще великое будущее, грандиозную историческую цель, следовательно – есть еще благодарное и широкое поприще для честных, преданных сынов Израиля. Я нашел смысл в имени «еврей». Великая идея возрождения стóит, чтобы для нее поработать.
Но отказаться от дальнейшего образования и в дикой стране приняться за плуг и заступ. <…> я уже так сросся с мыслью о научной деятельности – и теперь, недалеко от цели, променять все это на тяжелый труд земледельца!.. Все время во мне происходила сильная борьба, я был как в жару, пока решился. Но теперь я спокоен, я знаю – чего хочу .

Яффа, на пароходе, 9-го августа 1882 г. Сегодня в 5 час. утра мы подошли к Яффе. Как и все почти приморские города, он очень красив с моря и имеет вид огромной усеченной пирамиды нагроможденных друг на друга зданий. Гавани нет, есть только небольшая каменная пристань для лодок, пароходы же останавливаются в отдалении .

Яффа, 11 августа 1882 г. Мы вышли из Яффы по иерусалимскому шоссе, носильщики несли за нами вещи. По обеим сторонам шоссе тянутся апельсиновые, лимонные, гранатовые и др. сады; в каждом саду каменный дом владельца. <…> Мы вошли в один двор, поднялись на каменный балкон, на который выходят две двери от двух комнат, занимаемых нашей партией. На балконе стояла девушка и готовила обед; увидя нас, она весело поспешила нам на встречу; мы сердечно поздоровались и вошли за ней в комнаты. <…> Вдруг до нас донеслось какое-то пение и стало слышаться все яснее и громче: то наши билуйцы возвращались с работы. Они уже знали о нашем приезде и неимоверно ему обрадовались. Все умылись, причесались, переменили одежду и собрались на балконе. Мы обменялись новостями из России, Константинополя и Яффы; на всех лицах было написано живейшее удовольствие. Появилась хозяйка и пригласила нас к столу. <…> Ради гостей ужин состоял из двух блюд (обыкновенно только одно): суп из фасоли с картофелем и каша из рису. <…> Не смотря на всеобщую усталость, одних с работы, других с дороги, еще далеко за полночь велись разговоры. Это была первая ночь, которую я спал на Св. Земле .

Яффа, 21 августа 1882 г. Уже 10 дней я не писал. Нет никакой физической возможности, на руках пузыри, кровяные подтеки, не могу разжать пальцев. <…> спину так ломит, устал страшно и, придя с работы, рад скорее поужинать да спать завалиться. Впрочем, это, вероятно, от непривычки. 12-го впервые я пошел на работу. <…> Мы встали в 5 час. с восходом солнца, ибо в 6 ч. уже начинается работа. Чаю мы утром не пьем. Убрав постель и захвативши под мышку по хлебу фунта в 1,5, мы отправились. <…> Минут чрез 20 мы были в Миквэ-Израиле. Ферму эту, по поручению Alliance’а, основал Неттер в 1870 г. <…> Главным образом здесь разводят бьяры и виноградники, есть также небольшое скотоводство и птицеводство, словом, – богатое хозяйство. Ежедневно работают 40 и более арабов, не считая постоянных служащих и учеников около 60 чел. <…> Суровую школу нам приходится проходить. Легкой работы, как-то: проводить грядки, садить, срывать плоды, поливать и т.п., – нам не дают, а назначают все пешить да пешить. Надсмотрщик гонит в шею, не дает отдыхать, ибо ему так приказано .

18 сентября 1882 г. 13-го числа у нас была сходка, на которой после бурных споров решено было: не пить более чая и не курить табаку. Но на деле это, конечно, исполняется только теми, которые работают. Делегаты же и кой-какие привилегированные не хотят отказаться от этих привычек, говоря, что покупают на свои деньги. Но кто их знает, ведь они распоряжаются нашими деньгами, никогда не дают нам отчета; да и какие у них свои деньги? Сегодня мы не завтракали, хлеба нет. <…> Все стали нервными, раздражительными; <…> Все эти люди ехали сюда с самыми лучшими намерениями, разстались с родными и близкими, отказались от всех удобств жизни и все это, чтобы послужить здесь идее и начать трудовую и свободную жизнь, – и что же их здесь ожидало? Безсовестные делегаты превратили их в рабов, лишили человеческого достоинства .

25 сентября 1882 г. <…> Сегодня же Б* созвал сходку. <…> «Если вы решите остаться, то найдите источник для уплаты долгов». Несколько время длилось тяжелое молчание; но вот один заговорил:
«Нам предлагают разъехаться. <…> Но, вопреки всем невзгодам, наша идея слишком дорога для нас. Собственно говоря, каждый из нас еще в России обрек себя на голод и страдания, не расчитав только, что из них проистекут раздоры… Не забудьте, господа, что никто нас не просил явиться спасителями нашего народа. Мы сами гордо схватили то знамя, которое, может быть, подняли бы более сильные люди. Теперь идет вопрос не о нас лично, а о великом деле возрождения, которое мы собою олицетворяем. <…> я предлагаю прямо приступить к изысканию способа уплаты долгов». Слова эти вдохнули в нас новые силы .

Ришон-Лецион, 25 ноября 1882 г. <…> Колонисты выработали устав, по которому изгонялась роскошь, запрещалось открытое нарушение предписаний религии и проч. Но главное старание было обращено на организацию общественной жизни колонии. Земля должна была обрабатываться на общинных началах, так, чтобы каждый имел в урожае часть, соответствующую количеству его земли <…> колонисты жили как братья, ели, пили вместе, радость и горе делились всеми наравне, и каждый из всех сил старался споспешествовать благу своей колонии .

Март 1883 года. <…> Положение нашей партии пока самое неопределенное; мы играем в колонии роль общественной артели рабочих. <…> мы копаем канавы, фундаменты, засадили деревья вдоль колонии. Согласно обещанию, для нас строят три двухэтажных дома. Материальные наши обстоятельства значительно улучшились, так как мы стали получать довольно частые пожертвования; мы справили себе одежду, белье, обувь; начали позволять себе к завтраку сельди или яйца и даже иногда мясом лакомились. Трудились дружно, с песнями выходили на работу и с песнями возвращались. По вечерам устраивали беседы по истории нашего народа, агрономии и проч., изучали еврейский язык. Из освещенных окон нашей палатки постоянно раздавались оживленныя речи, веселье, смех. Все нам завидовали и считали честью провести у нас вечер: мы были средоточием всей молодежи, в нашу палатку приходили душу отвести все усталые, павшие духом; ни одно празднество не обходилось без билуйцев.
<…> Глядя на колонистов во время их стычек с арабами, я думаю часто: неужели это те самые евреи, которые на родине безропотно переносили всякие оскорбления и унижения? Где же их будто бы «прирожденная» трусость, которую даже многие евреи сами признают в своем народе. <…> Нет, трусость не была в характере наших предков, а у нас она будет до тех пор, пока мы не выйдем из угнетеннаго состояния, что мы видим на колонистах. Короткое время свободы и равноправия, сознание, что они не хуже других, – уже посеяли в них смелость, мужество, самоуверенность! Нет сомнения, что наше подрастающее поколение не будет уже иметь и понятия о робости своих отцов .

22 апреля 1884 г. <…> все прошедшее лето прошло в постройках. Для бедных семейств было выстроено восемь одноэтажных домов с конюшнями. Колодец был уже совершенно окончен. Вследствие его значительной глубины в 43 метра, обещано было прислать из Парижа паровой локомотив .

15 февраля 1885 г. Настал день раздачи помощи.
– Для вас у меня нет денег, – злобно обратился ко мне директор. <…> Вы здесь не колонист больше!
Оссовецкий не имел, конечно, права исключить меня и хотел только напугать; но я принял его слова за чистую монету и на следующий день, несмотря на его намеки, чтобы я просил извинения, я заявил ему, что, так как я исключен, мне остается только оставить колонию.
В этих обстоятельствах некоторые из билуйцев стали мне советовать, чтобы я примкнул к ним. <…> половина партии Билу вернулась работать в М.-Израиль. Они предложили М.Пинесу быть их президентом, и он на некоторых условиях согласился. <…> Желая основать колонию, М.Пинес купил в разстоянии 30 верст от Яффы, к юго-востоку, участок земли в 250 дес., разделил ее на 25 частей, по 10 дес. на семейство. <…> Но так как не было денег для построек, то Пинес поставил из досок квадратный домик в 5х5 метр. и предложил пока билуйцам поселиться в нем. В ноябре прошлого года билуйцы в количестве девяти человек перешли на свою землю, чем и было положено основание новой колонии, названной Гедерой, так как в старину на этом месте, полагают, находился городок этого имени. <…>
Президент Пинес обходится с билуйцами с редким тактом. Нелегкое дело управлять хоть десятком евреев, но справиться с партией горячих, необузданных молодых людей очень трудно. А между тем в течение почти двухлетнего президентства Пинеса между ним и билуйцами не было еще ни одного разлада; последние его глубоко уважают и любят как отца и учителя и готовы за него на все. Пред его солидной, несокрушимой логикой, пред его глубоким умом, пред обаянием его личности смиряется всякая строптивость, утихают страсти. Его мнение у них свято. <…> Когда Пинес приезжает в Гедеру, у билуйцев настоящий праздник. <…> мысль устроиться в Гедере пришлась мне весьма по душе .

22 февраля 1885 года. <…> прибыли в Гедеру. <…> Пред домиком в густом дыму стоял дежурный и варил обед. Обыкновенно здесь готовят на деревянных углях, но билуйцы, жалея уголь, варят обед во дворе. Котел ставится на камни, а снизу зажигается мелкий, колючий кустарник, дико растущий на горах и называемый у колонистов курай. К домику пристроен навес, в котором обитает билуйский осел, кроме собак, единственный пока представитель четвероногого царства в Гедере. Несколько далее мы увидели какую-то яму: это печь, высеченная в камне, где билуйцы сами пекут свой хлеб. Мы вошли в домик; около двух стен устроены нары, заменяющие и кровати, и стулья; стол и несколько полок для посуды и провизии дополняли убранство. <…>
Все были очень рады моему возвращению в лоно билуйства <…> .

2 мая 1886 г. Праздник Пасхи мы провели очень весело. Среди колонистов вошло в обыкновение в праздники совершать прогулки по колониям. На этот раз колония Экрон в полном своем составе сделала визит Гедере. С экронцами мы живем особенно дружно, так как они отличаются большой простотой и радушием. <…> так беззаботно и искренне веселиться, как в Гедере, не могут ни в одной колонии. Заметив празднично разодетую, пеструю толпу экронцев на ослах, мулах и запряженных волами повозках, мы очень обрадовались и поспешили навстречу гостям, и с обеих сторон среди выстрелов раздались приветственные клики: «Да здравствует Экрон! Да здравствует Гедера! Ура!» Так как в домике не было для всех места, то на открытом воздухе были устроены столы и сиденья, зашипели самовары, появилось вино, и вскоре все уже пело, плясало, обнималось .

13-го октября 1886 г. В последнее лето во всех слоях еврейского населения в Яффе и колониях стала замечаться сильная заботливость об общественной жизни. <…> В конце мая, благодаря энергии нескольких молодых людей, в Яффе основалась «колониальная библиотека». Многие охотно согласились, в виде дара или заимообразно, отдать свои книги в общую библиотеку, и вскоре в ней имелось уже свыше 400 томов. <…>
В конце июня в Яффе было основано общество «Esrath Israel». Начало оно свою деятельность с того, что сняло двухэтажный домик, в верхнем этаже которого была устроена больница, а в нижнем временное помещение для бедных проезжающих .

18 октября 1886 г. <…> Всегда присущее евреям неугомонное стремление к общественности заговорило с особенною силой и прорвалось на этот раз в начале августа основанием интересного общества «Ревнителей мира» <…>, совершенно отличнаго от прежде бывавших союзов в том отношении, что здесь не было и следа политики и, повидимому, преследовались исключительно высокоморальные цели: мир, братство и любовь. Основателями этого общества были все колонисты вместе с администратором. <…> Был выработан и напечатан устав, по которому общество не носило местного характера и было чем-то в роде духовной секты, члены которой обязаны своею жизнью показывать пример высшей любви и проповедовать последнюю изо всех сил. <…> «Ревнители мира» стали заботиться о нравственном облагорожении своих членов; каждую субботу вечером происходят у них собрания, в которых, после разбора текущих дел, читаются проповеди, происходят духовные беседы. Здесь есть много материала для изучающего человеческое сердце .

14 октября 1887 года. Во время моих поездок в Иерусалим я изо всех сил старался найти себе там какое-нибудь занятие, но, к сожалению, ничего не достиг. <…> Гедера все еще находится в самом жалком положении. <…> Я не унываю, я убежден, что не погибнет наша Гедера, будут в ней дома, ея горы покроются плантациями, прикуплена будет земля, только до тех пор, при скудных средствах «Друзей Сиона», еще не мало воды утечет.
Но я уже не в силах более унижаться: пять лет я ел, пил, одевался на чужие деньги. Это ужасно! <…>
Я горжусь моим пребыванием в Святой Земле и желал бы во всю остальную жизнь быть так же полезным, как в эти славные пять лет!

Приложение

В Эрец-Исраэль приезжали не только евреи-пионеры, но и евреи-туристы. В 1911 г. в Вильне (ныне Вильнюс) был издан «Путеводитель для отъезжающих в Палестину». Сегодня – это очень интересный источник сведений о периоде Второй алии. Рассказывается в нем о нескольких возможностях поездки из России в Палестину, но наиболее удобный маршрут – через Одессу и Константинополь. На дорогу уходит 12-13 дней.
По договору, заключённому Палестинским комитетом с Русским обществом пароходства и торговли, пассажиры, едущие при помощи Комитета, получали большие скидки на билеты и провоз багажа.
В путеводителе рекомендуют выбрать для путешествий месяцы апрель – июнь, после зимних дождей. Впрочем, даются рекомендации на любое время года. Указывается, какие вещи следует взять с собой. Например, запастись «специальными» сапогами, т. к. приходится много вёрст ездить верхом, полевой, обтянутой фетром фляжкой для напитков и револьвер, в котором нет особой необходимости, но для большей уверенности. Предлагается взять с собой хинин (на случай малярии) и порошок против насекомых, необходимый в некоторых маленьких гостиницах Палестины. Путешествие обычно продолжается 5-6 недель. Указаны даже климатические и гигиенические условия. Отмечено, что Палестина вполне благоприятна для здоровья, особенно весной и летом. В жаркое время рекомендуется меньше употреблять мяса. Не советуют пить сырую воду, особенно неизвестного происхождения.
Вторая (бόльшая) часть путеводителя посвящена описанию различных маршрутов, которые очень интересны и своеобразны. Они дают представление, чем занимались в те годы люди, жившие на древней земле, какие сельскохозяйственные культуры выращивали. Приведём пример. «На расстоянии одного часа езды повозкой или верхом от Реховота лежит Экрон (сегодня – это Мазкерет-Батья, в 6 км юго-восточнее Реховота. – Ю.С.) – 300 душ населения. Главное занятие – культура хлебных злаков. Имеются также плантации оливковых деревьев. Вблизи линии железной дороги. < …> На расстоянии одного часа от Экрона находится Катра (Гедера). Колония основана в 1884 г. еврейскими студентами из России. < …> Гедера слывёт и теперь колонией “студентов”. Занятия колонистов: культура винограда, миндалей, а также хлебных злаков. Виноград перерабатывается в самой колонии в алкоголь и посылается в ришонские погреба».
Таких интересных сведений в путеводителе очень много.

Кроме источников литературы, указанном в конце главы, авторы использовали воспоминания старожилов, с которыми беседовали при посещении киббуца Дгания-алеф и музея в Гедере.


2. Идеология, этика и эстетика освоения Эрец-Исраэль

Наталия Дараган*

«Ану бану арца ливнот у лехибанот ба» – «Мы прибыли в Страну, чтобы строить ее и себя». Таков был, очевидно, лозунг первопроходцев, прибывавших в Страну Израиля со Второй алией (1904–1914 гг.). Они основали не только рабочие партии и общества взаимопомощи, но и определили в целом культурный облик страны – систему школьного, профессионального и высшего образования, первые издательства, театры и художественные школы, а также положили начало новому направлению в прессе и литературе на иврите. Ветераны Второй алии вместе с молодежью Третьей основали Федерацию еврейских трудящихся – Хистадрут и Гдуд ха-‘авода (Рабочий батальон), то есть заложили основы самоуправления еврейского ишува. Впоследствии многие из этих самоотверженных деятелей заняли ключевые посты в молодом еврейском государстве. Естественно, что их общественно-
_____________________________

* Наталия Дараган – д-р историч. наук, работала науч. редактором КЕЭ, председатель правления культурно-просветительского об-ва «Теэна». Живет в Маале-Адумим (Израиль).


политические и нравственные воззрения доминировали в идеологии ишува и возрожденного государства.
Идеологией Второй и Третьей алии, в отличие от Первой, вдохновленной главным образом идеей заселять Землю Обетованную (Ховевей Цион), был сионизм, сформировавшийся в Центральной и Восточной Европе, но занявший значительное место в основном в жизни евреев России. В русском сионизме, наряду с его важнейшим компонентом – создание независимого государства для еврейского народа, была очень сильна составляющая, декларировавшая естественную связь между еврейским народом и его исторической Родиной. Если в среде западноевропейских и американских сионистов мог сложиться план Уганды, хотя бы как временное решение еврейского вопроса, то делегаты Шестого сионистского конгресса (1903 г.) – выходцы из России решительно ему воспротивились. Причем сопротивление плану Уганды объединило все фракции, от демократов до Ховевей Цион. Они собрались на Харьковскую конференцию российских сионистов (ноябрь 1903 г.) и провозгласили себя Сионистами Сиона (Ционей Цион). Лидером группы стал Менахем Усышкин. Следующий, Седьмой сионистский конгресс (1905 г.) принял резолюцию о том, что еврейское государство может быть создано только в Эрец-Исраэль. Идеологические основы создания государства были закреплены впоследствии в Декларации Независимости Израиля, гарантировавшей всем своим гражданам «полное общественное и политическое равноправие <…> без различия религии, расы или пола».

В отношении к Земле Израиля замечательным образом слились религиозные, национальные и социалистические чаяния: верующие евреи стремились к осуществлению заповеди заселения Земли Израиля, члены национального движения видели в исторической территории Эрец-Исраэль, на которой сложился еврейский народ и существовали в библейские времена его независимые государства, место будущего еврейского государства, а социалисты мечтали о справедливости и социальной солидарности, которые будут достигнуты путем освобождения труда и нормализации социальной структуры еврейского народа через приобщение масс к созиданию. Производительный труд на своей земле воспринимался ими прежде всего как средство нравственного самосовершенствования, поэтому особая роль отводилась сельскохозяйственным поселениям на тех землях Эрец-Исраэль, которые считались плодородными, например на берегах озера Киннерет (Дгания Алеф, Дгания Бет, мошавá Киннерет и др.).

Идеи Нахмана Сыркина, Бера Борохова, Ахарона Давида Гордона вдохновляли не одно поколение первопроходцев и способствовали созданию в диаспоре организаций и учебных центров для подготовки к сельскохозяйственному труду на земле предков (Це’ирей Цион, ха-По’эль ха-Ца’ир, Гордония). Хана Гершуни в своей книге «Мой жизненный путь» (Израиль, 2009 /иврит/) вспоминает, как она и её будущий муж Цви участвовали в Бессарабии в еврейском молодежном движении Гордония, как готовились к репатриации на землю предков. Вблизи города Бельцы существовало учебное хозяйство «Массада», где обучали сельскохозяйственному труду для будущей работы в киббуцах и мошавах. В Эрец-Исраэль они прибыли в 1936 г., полные энтузиазма, готовые к трудностям, приехали, чтобы строить свою страну и защищать её в случае необходимости. Хана описывает, в каких тяжелейших условиях приходилось жить (в палатках), как много и трудно работали. Сначала они жили во временном поселенческом пункте Гиват ха-Киббуцим (возле Реховота). Затем группу направили в район Хайфы. Хана и её подруги вручную, тяжелыми молотками, разбивали камни для строительства дорог, мужчины работали в порту, несли на своих спинах тяжелые ящики с цитрусовыми, пшеницей, углём. Но они были молоды, пели и танцевали в свободное время, никогда не унывали. И таких примеров в книге очень много.
За свою долгую 90-летнюю жизнь Хана (жительница киббуца Нир-Ам, который расположен в двух км от Сдерота; она – одна из основателей этого киббуца) работала в разных местах и должностях, там, где это было необходимо для страны. 25 лет была медсестрой, исходила пешком много дорог с детьми на руках (не было транспорта). Приходилось ей и с оружием в руках защищать еврейские поселения. Ее воспоминания – это жизнь людей целого поколения и часть истории страны.

Видный сионистский теоретик, изложивший в своих трудах этические основы отношения к сельскохозяйственному труду, и выходец из религиозной семьи, Ахарон Давид Гордон, находился под влиянием идей Льва Толстого, поэтому не будет преувеличением сказать, что толстовство послужило одним из этических источников поселенческого движения в Эрец-Исраэль. Иные этические воззрения, как этико-утопические взгляды Нахмана Сыркина, так и основанные на марксистском материализме взгляды Бера Борохова, не вступали в противоречие с этическим учением Гордона. Вместе эти мыслители создали устойчивый миф о народе без земли и земле без народа. И только соединение народа и земли позволит возродиться первому и ожить второй. Все это прекрасно отвечало религиозной традиции, в которой мужчина – еврейский народ берет в жены женщину – Эрец-Исраэль и производит от нее богатые плоды.

Вместе с общественно-политическими воззрениями и трудовыми навыками, иммигранты из Европы привезли также художественные стили, которые казались им наиболее передовыми и подходящими для жизни в Эрец-Исраэль. С одной стороны, эти стили привязывали жизнь еврейского ишува к определенным местам и периодам в истории европейской художественной мысли, а с другой – создавали ту неповторимую атмосферу, которая сложилась именно там и тогда – в стране Израиля в период освоения ее пионерами-первопроходцами. Для них стиль искусства и стиль жизни зачастую совпадал потому, что жизнь была воплощением мечты, претворением плана и осуществлением сказки: «Захотите – и это станет былью!», – так завещал Герцль. И потому в еврейском ишуве начала ХХ века господствовал и долго удерживал свои позиции экспрессионизм. Стиль живописи, в котором личность автора вмешивается и преобразует форму изображаемого объекта, чрезвычайно подходил идеологии еврейского ишува. Упруго и стремительно, лаконично и демонстративно идея подчиняла себе и формировала действительность.

Творческие принципы экспрессионизма достаточно ограничены и не имеют четкой временной коннотации, и принципы этого стиля, который сложился на рубеже ХIХ и ХХ веков, оказались вполне и в высшей мере соответствующими написанной многими веками раньше картине Эль Греко «Ночной Толедо». Были и другие примеры совпадений. Но тем не менее идеологические основы экспрессионизма – стиля, проявившегося в литературе, живописи, театре и музыке, связывают с немецким философом и писателем Фридрихом Ницше. Его учение о сверхчеловеке – современном титане, преобразующем лицо земли, сгустке дионисийской энергии, стоящем вне норм современной ему морали, – оказалось в чем-то созвучно пафосу первопроходцев. Дионисийское начало, насколько оно вообще может быть соотнесено с еврейской культурой, проявилось в период освоения Эрец-Исраэль особенно ярко (Амос Оз «Кочевники и змей» ). Марево смутного томления висит над возрождаемой к жизни пустыней и отравляет повседневную жизнь первопроходцев. Благочестивый еврей, обрабатывающий заповеданную ему Заветом землю, оказывается одновременно титаном, который берет ее себе в жены, а если учесть еще, что в отсутствие законного супруга «земля отдавалась каждому пришельцу» (Ионатан Ратош «Аль хет») («За грехи»), то страсти разгораются нешуточные. Не случайно Израильское общество краеведов представило на XIV Всемирном Конгрессе иудаики в Иерусалиме (2005) доклад: Arms, farms and charms (Оружие, фермы и обаяние). Действительно, халуцим были просто людьми, то есть мужчинами и женщинами, и в то же время титанами, порожденными землей и навечно обрученными с нею. Причудливая комбинация античной мифологии, еврейской религии и социалистической идеологии здесь вполне закономерна: она отражает тот комплекс идей, который молодые халуцим вынесли из современной им, соблазненной ницшеанством Европы и стремительно революционизирующейся России. Но нельзя забывать и о том, что многие из них родились и выросли в традиционных еврейских семьях, где основной книгой был Танах, а базовой культурой – обряды и обычаи иудаизма.
Что касается идей социализма, то в отличие от последовательных марксистов, еврейские социалисты не сочетали свои воззрения на экономические и социальные отношения с интернационализмом. Напротив, они считали, что идея освобожденного труда на своей земле, превращения труда из средства существования в цель и смысл жизни – это подлинно еврейское дело. Один из основоположников социалистического сионизма Бер Борохов, идеолог и основатель движения По’алей Цион (он не успел совершить алию, лишь его останки покоятся на кладбище Киннерет), выдвинул идею органического единства теории научного социализма и программы служения национальным нуждам еврейского народа, то есть объединил марксистское учение о классовой борьбе и национальное движение. С этих позиций он категорически отверг план Уганды. В переселении масс еврейского пролетариата в Палестину он видел прежде всего ключ к решению социальных проблем и преодолению галута. Труд первопроходцев должен был служить подготовке новых территорий для массового переселения. При этом он был уверен, что никакая другая страна не сможет занять место Эрец-Исраэль в сознании еврейских масс.
Ничуть не расходился с ним во мнении и Берл Кацнельсон – руководитель и идеолог рабочего движения в Эрец-Исраэль. Он примыкал поочередно ко всем еврейским социалистическим партиям в России, но отходил от них, считая работу в странах диаспоры мелочной и бесплодной. Сам он совершил алию в 1909 г. и уже в Яффском порту почувствовал, что «иного берега не будет». Он не верил в возможность национального существования евреев в галуте, а в Эрец-Исраэль делал упор на производительный, прежде всего сельскохозяйственный труд. Его ближайшими друзьями стали писатель Иосеф Хаим Бреннер и духовный руководитель халуцианского движения Ахарон Давид Гордон. Однако, созданные этими двумя лидерами партии Ахдут-ха-‘авода и ха-По’эль ха-ца’ир, не смогли разработать единую идеологическую платформу, и лишь в 1930 г. они объединились в рамках единой партии Мапай.

Берл Кацнельсон был последовательным социалистом: он добился превращения сельскохозяйственной фермы Киннерет в самоуправляемую коммуну и был ее членом в 1914-17 гг. Он определил характер работы Хистадрута, где особое внимание уделял поселенческой деятельности. Кацнельсон был убежденным противником большевизма, выступал за сохранение традиционных еврейских ценностей в киббуцах, за соблюдение кашрута в общественных местах. Немалую роль Берл сыграл и в развитии еврейской культуры в Эрец-Исраэль: был первым главным редактором газеты «Давар» («Речь»), органа Хистадрута, основал издательство «Ам овед» («Рабочий народ»). Глубокая сущностная связь еврейского народа с землей Израиля была для него не только основой сионизма, но и глубоко выстраданным личным чувством. Останки Кацнельсона покоятся на кладбище Киннерет.
Интересно, что переживание уникальной ситуации еврейского народа созвучно универсальному «эпическому» восприятию связи с родной землей, выраженному греческим поэтом, младшим современником Берла Кацнельсона.

Ибо лишь для нее
Каменистой, убогой, скудной
Ты поплыл стать таким, как стал.
(Константинас Кавафис. Пер. М.Л. Гаспарова)

В книге Меира Шалева, посвященной пионерам освоения Эрец-Исраэль и вовсе не случайно названной «Русским романом» , тема отношений первопроходцев и земли становится самостоятельной сюжетной линией, привносящей особый драматизм и даже трагизм в повествование. Старый учитель Пинес говорит в начале романа: «К нам не приходят из одолжения. И у нас не дают медаль за отказ от магазина в городе. Ты пришел сюда потому, что тебе эта земля была нужна не меньше, чем всем нам. Ее прикосновение, ее запах, ее обетование. Она нужна тебе больше, чем ты ей». И он же горестно заключает во второй половине книги: «В конечном счете мы осушили болота, но под ними обнаружилось нечто более страшное. “Связь с землей”, “слияние с природой” – что это, как не возвращение вспять, закат и озверение? Мы вырастили новое поколение. Это уже не те, неукорененные и несчастные евреи галута, это крестьяне, прочно привязанные к земле, – грубые, сварливые, склочные, ограниченные, узколобые люди с широкой костью и толстой кожей». Вот чем расплачиваются в будущем за единение со своей землей.

Вместе с тем вся эта плеяда деятелей еврейского ишува ощущала свою преемственность по отношению к идеям и образам, которые они вынесли из страны исхода («Опаленные Россией» Амоса Оза ). Еще осознавалось толстовство главного идеолога киббуцного движения Ахарона Давида Гордона (1856–1922). Вспомним, что Гордония – одно из движений, которые готовили евреев к освоению родной земли, – было построено на тех же принципах, на каких строились толстовские сельскохозяйственные коммуны. Его высшей целью было отнюдь не создание эффективного (тем более товарного) хозяйства, а формирование цельной и разносторонней личности, создание свободного и счастливого человека. Потому сам Гордон и отказывался от административной деятельности в киббуце Дгания, хоть и изучил ее очень хорошо, будучи бухгалтером по профессии и помогая отцу в управлении его успешным делом, а рвался работать на земле, чтобы сродниться с нею, очиститься ею и черпать из нее силы, как античный титан Антей. Главное для нас в данном случае не содержание его идей, а тот факт, что истоки их были ясны его сподвижникам: русский философский и политический дискурс присутствовал в общественной жизни ишува, так же как русский мелос господствовал в песнях о желанной Эрец-Исраэль. А отношение к тем или иным перипетиям уже советской политики естественным образом влияло на рабочее движение в ишуве.

Сподвижниками мужчин в строительстве новой жизни на своей земле были поистине героические женщины, которые, подобно женам декабристов, бросили привычное обеспеченное существование и, как правило, не самое низкое общественное положение и отправились за тенью тени в незнакомую страну, в условия, близкие к каторжным. Например израильская поэтесса Рахель, чьи произведения переиздаются и по сей день, а многие ее стихи, положенные на музыку, стали популярными песнями. Ее звали Рая Блувштейн, она родилась в 1890 г. в Саратове, детство и юность провела в Полтаве, а получать образование вместе с младшей сестрой Шошаной отправилась в Киев. Семья была зажиточной – хватало денег и на лечение в Крыму, и на обучение в Киеве. Училась она живописи, а ее сестра – литературе и философии, то есть никто из них не готовился зарабатывать деньги своим трудом. Под влиянием старшего брата – Якова Блувштейна – сестры приобщились к сионизму и в 1909 г. отплыли в Эрец-Исраэль. Там поэтессе довелось поработать на оливковых плантациях у горы Кармель, а весной 1911 г. она училась на сельскохозяйственной учебной ферме на берегу озера Киннерет. Мы уже упоминали эту ферму в связи с Берлом Кацнельсоном – она была поистине кузницей кадров. Рахель встретилась там с Ахароном Давидом Гордоном и Шнеуром Залманом Рубашовым (впоследствии Залман Шазар – третий президент государства Израиль), которые сыграли значительную роль в ее судьбе. Первый повлиял на выбор профессии: усвоив его учение о влиянии сельскохозяйственного труда на формирование личности, Рахель решила стать агрономом. А второй стал ее избранником на всю оставшуюся жизнь.

Судьба вскоре развела их. В 1913 Рахель была направлена в Тулузу учиться на агронома, летом она уезжала на каникулы в Италию, где брала уроки живописи. А Рубашов, будущий Шазар, с 1912 г. стал студентом Фрайбургского и Страсбургского университетов, во время войны был интернирован в Берлине, но и там продолжил учебу. Несмотря на активное участие в сионистском движении в Германии и в разработке плана хозяйственного развития Эрец-Исраэль, Залман Шазар переселился в страну лишь в 1924 и был сразу избран в секретариат Хистадрута. До того он приезжал в Эрец-Исраэль в 1920 г. и женился в Иерусалиме на Рахели Кацнельсон. А с поэтессой Рахелью судьба сыграла злую шутку. Ей, очарованной звучанием иврита и еще в 1909 решившей не говорить более по-русски, пришлось все годы Первой мировой войны провести в России. По окончании университета она поехала навестить родных, а выехать уже не смогла. Работала учительницей, жила у родных, заболела туберкулезом легких. На пароходе «Руслан», открывшем Третью алию, она вернулась в Эрец-Исраэль в конце 1919 г.
Поселилась Рахель опять на озере Киннерет, в киббуце Дгания, начала работать агрономом, но в связи с обострением болезни вынуждена была перебраться в Иерусалим. Преподавала в школе для девочек, но туберкулез перешел в открытую форму, что сделало невозможным общение с детьми. Тогда она вернулась в Дганию, чтобы выполнять там любую посильную работу. Но болезнь прогрессировала, и киббуцники стремились избавиться от Рахели. Предание приписывает сакраментальные слова Дворе Даян, матери Моше Даяна, будущего военного героя и министра, – «Мы здоровые, а ты больная. Тебе не место среди нас!». Как бы то ни было, на берег воспетого ею озера Киннерет Рахель вернулась уже только посмертно, упокоившись на том же кладбище, что и Бер Борохов, Берл Кацнельсон, Ахарон Давид Гордон и другие первопроходцы. Примечательно, что из всех знаменитых могил на этом кладбище больше всего посещают могилы поэтессы Рахель и композитора Наоми Шемер.

Писать стихи Рая Блувштейн начала еще в детстве, на русском языке. В период Первой мировой войны она была вынуждена вернуться к творчеству на русском: публиковала переводы с иврита, свои стихи и очерки об Эрец-Исраэль. Первое ее стихотворение на иврите вышло в 1920 г., и с тех пор она начала регулярно публиковаться в периодической печати. С 1925 это была, в основном, газета «Давар», одним из сотрудником которой был ее друг и возлюбленный Залман Шазар. Изгнанная из киббуца и скитавшаяся по разным городам без постоянного места жительства, поэтесса приходила в редакцию с чахоточным ярким румянцем на щеках, садилась на стол главного редактора Берла Кацнельсона и покоряла всех своими эмоциональными рассказами. В редакции работали и другие ее друзья, среди них Моше Бейлинсон, но совсем иные отношения связывали ее с Рубашовым, не случайно появилось на свет стихотворение о той, которая ходит с кольцом на пальце при свете дня на виду у всех и о другой, которая проводит ночи в кольце рук своего возлюбленного. Это был роман на глазах у всей страны. И никто не посмел сказать о героях вслух дурного слова. Этика первопроходцев определяла их отношения с землей, а не с женщинами, тем более, что и женщины эти были прежде всего товарищами по освоению земли обетованной. В 1931 Рахели не стало, последний третий сборник ее стихов вышел посмертно в 1932 г., а много лет спустя Залман Шазар переводил стихи Рахели с иврита на язык своего детства – идиш в Президентском дворце (его предшественник Ицхак Бен-Цви /Шимшелевич/ еще исполнял обязанности президента в собственном доме, построенном из дерева и напоминающем русскую избу. Изба сохранилась в центре Иерусалима, используется сейчас как конференц-зал Института по исследованию Эрец-Исраэль имени Ицхака Бен-Цви).
Одной из знаковых женских фигур поселенческого движения была также Рахель Янаит. В отличие от несчастливой поэтессы, остро переживавшей разрыв между мечтой и реальностью, Янаит как бы утверждала своей судьбой: «Все мечты сбываются, товарищ!». Она родилась и выросла в местечке Малин (Киевская губ.), звали ее тогда Голда Лишанская. В 1908 совершила алию и начала жизнь на родине в сельскохозяйственных поселениях, вместе с Ицхаком Бен-Цви организовывала в 1909 движение ха-Шомер. Две сельскохозяйственных школы Иерусалима (в районах Тальпиот и Эйн-Керем) основаны ею, она участвовала и в создании еврейской гимназии в Иерусалиме. Будучи активным деятелем рабочего движения, Рахель Янаит выбрала для себя два основных направления – образование и оборону, участвовала на ранних этапах в формировании отрядов Хаганы, помогала нелегальной алие. Ее старший сын погиб в 1948 в Войне за Независимость. Ее муж Ицхак Бен-Цви был избран президентом в 1952 г. и оставался им вплоть до своей смерти в 1963. Как первая леди государства Рахель осуществляла общественные связи президента, в 1959 г. опубликовала автобиографическую книгу «Мы совершаем алию». Она заботилась о приеме алии из арабских стран, после смерти мужа активно сотрудничала в основанном им институте, в 1978 была удостоена Премии Израиля, а в 1979 ушла из жизни в 93 года в ясном сознании.

Такой благополучный сценарий выпал лишь на долю некоторых счастливчиков из поколения отцов-основателей. Типичным был скорее жизненный путь Иры Ян, также сыгравшей важную роль в становлении израильской культуры. Она родилась в 1869 в Одессе в семье состоятельного адвоката, ее звали Эстер Иоселович. С детства была знакома с еврейскими интеллектуалами – Менделе Мохер Сфарим, Ахад ха-Амом, Иехошуа Хана Равницким. Училась в художественном училище, вышла замуж за бактериолога Д.Слепяна и переехала с ним в Кишинев, где продолжала писать картины и подписывала их псевдонимом Ян. Там она встретилась с Хаимом Нахманом Бяликом, приехавшим собирать материалы о погроме 1903 г. По просьбе поэта, Ира Ян стала иллюстрировать его стихи и переводить их на русский язык. В 1905 она вновь встретилась с Бяликом, на этот раз в Одессе, где и написала его портрет. Полюбив поэта, Эстер прониклась идеалами сионизма и в 1907 г., оставив мужа, вместе с дочерью уехала в Эрец-Исраэль.
Художница поселилась в Иерусалиме, где вскоре стала близкой подругой Рахель Янаит. Вместе с нею, Ицхаком Барзилаем и супругами Вайц она основала еврейскую гимназию и с 1909 г. преподавала там рисование. С началом Первой мировой ей пришлось вместе с другими преподавателями и учениками гимназии перебраться в Тель-Авив, где Ира Ян открыла художественную студию. Одним из ее учеников в этой студии был знаменитый впоследствии Нахум Гутман. Вместе с другими российскими подданными Ира Ян была депортирована в Египет, прожила четыре года в Александрии в большой нужде и заболела туберкулезом. По возвращении в Тель-Авив она обнаружила пропажу почти всех своих работ, тяжело переживала это и умерла в 1919 г. в полном одиночестве. Рахель Янаит Бен-Цви посвятила Ире Ян книгу, изданную в 1965 г., в которой опубликовала репродукции ее уцелевших картин. Об Ире Ян надолго забыли. Немало способствовали этому хранители наследия Бялика, опасавшиеся, что публикации о ней смогут бросить тень на память поэта. В настоящее время Иру Ян справедливо считают одной из самых ярких фигур второй алии – без ее участия культурный облик Израиля сложился бы иначе. Вместе с тем достижения художницы не принесли ей ни капли личного счастья. И даже те, кто понимал ее значение, как и значение поэтессы Рахели, не смогли помочь страдающим женщинам.
Этика военного времени не оставляет места для сострадания к слабому, сочувствия бедному. Она сосредоточена на героях, на тех, кто побеждает, диктует свою волю и преобразует действительность. В этике еврейского ишува Палестины была сильна ницшеанская составляющая. С тех пор как еврей из «твари дрожащей» превратился в хозяина своей земли, «право имеющего», такие мелочи как любовь к ближнему, терпение к иному, сочувствие обделенному, мягкий юмор по отношению к никчемным шлимазлам сменились выспренней патетикой, декларативностью и нетерпимостью. Поколение титанов в немалой степени растеряло те этические ценности, которые характеризовали еврейские общины в странах рассеяния. Но такие тонкие натуры и творческие души, как Рахель и Ира Ян, не поддавались общей тенденции, ничего выспреннего и декларативного нет ни в поэзии первой, ни в живописи второй. Они хотели строить новую жизнь, сохраняя и взращивая все ценное, что вынесли из старой.

Нахум Гутман, привезенный отцом в Палестину в 1905 г. в возрасте семи лет, учившийся у Бориса Шаца в Школе искусств и ремесел «Бецалель» и у Иры Ян в ее художественной студии, стал впоследствии первым в плеяде израильских художников. Сын известного писателя из Бессарабии Симхи Алтера Гутмана (Бен-Циона), он и сам был не лишен писательского дарования и оставил ценные свидетельства из истории культурного становления еврейского ишува Эрец-Исраэль. После Первой мировой войны он учился в Вене и Берлине, в 1926 вернулся в Тель-Авив. В его пейзажах Эрец-Исраэль дует неистовый хамсин, тянутся к солнцу яркие, причудливой формы, тропические растения, даже занятые работой люди приобретают несколько декоративные очертания. Картины выражают яркую индивидуальность художника, преобразующую действительность и подчиняющую ее мысли, настроению, идее. Жанровые сценки, пейзажи, монументальные панно – экспрессионизм в любых жанрах и масштабах.
Нахум Гутман создал мозаики в Главном раввинате, в гимназии «Герцлия» и в высотном здании «Мигдаль Шалом», декорации для театра Охель, иллюстрации к произведениям Бялика и своего отца, оригинальные детские книжки, в которых он выступает и как автор, и как иллюстратор. Везде Гутман изображает мир не подсмотренный, а сотворенный художником. Не случайно он обратился к театральным декорациям – экспрессионизм в литературе и на театральной сцене еще более типичен для израильского искусства.

В первой половине XX века Эрец-Исраэль стала настоящим заповедником стилей. То, что исчезло в России и в Европе, сгорело в огне двух мировых и одной гражданской войны, не созрело, не развилось, – во всех бурных перипетиях жизни еврейского ишува Эрец-Исраэль все же сохранилось и дало плоды. Самый наглядный пример – стиль баухауз в Тель-Авиве. Этот город получил от ЮНЕСКО статус исторического памятника, несмотря на свою относительную молодость (всего 100 лет), потому что в нем сохранился архитектурный стиль Европы 1920–1930-х годов. Нацисты устроили настоящие гонения на этот стиль, насаждая неоклассицизм, поэтому в Германии и Центральной Европе он не достиг такого расцвета, как в Эрец-Исраэль.
В архитектуре еврейского ишува начала XX века преобладал ориентализм (строительство в этот период не было массовым, поэтому «преобладание» выражено достаточно скромно), а в 1920-е гг., с расширением строительства, наступил период эклектики. Строили неоклассические здания с примесью различных национальных стилей. В Тель-Авиве в это время активно работал архитектор из России – Иехуда Мегидович (1886–1961). Он родился в Умани, учился в Одессе, где и познакомился с будущим мэром Тель-Авива Меиром Дизенгофом, приехал в Палестину в 1919, а в 1920 стал первым главным инженером Тель-Авива. Наиболее известные его постройки: кафе «Галей Авив» (не сохранилось), Бейт-ха-Амудим (ул. Рамбам, 12-14-16), Большая Синагога в восточном стиле (Алленби, 110), конструктивистский Бейт Гутгольд (угол Алленби и Шенкин), гостиница «Синема» в стиле баухауз на площади Дизенгоф. Теперь построенные Мегидовичем частные особняки воспринимаются как жемчужины старых кварталов: они несут отпечаток местного колорита и выражают индивидуальный характер заказчика. Но в свое время они, безусловно, не способствовали созданию цельного облика города.
В 1930-е гг. архитектура ишува приобретает стилевую однородность – в ней возобладал местный вариант баухауза. Важную роль в этом сыграло творчество выходца из Германии Рихарда Кауфмана (1887–1958), начатое в 1921 проектом мошава Нахалаль. Он приехал в 1920 г. по приглашению Артура Руппина, руководившего сионистской поселенческой деятельностью. Кауфман спроектировал свыше 150 поселений, киббуцов, городов и кварталов, он более всех оказал влияние на характер местного строительства. Выходцы из России примкнули к доминантному направлению в архитектуре.

Менее наглядный пример консервации стилей – появившееся недавно в интернете предложение считать Рахель поэтессой серебряного века. При всей очевидной абсурдности – творчество Рахели принадлежит литературе на иврите, периодизация этой литературы не знает понятий золотого и серебряного веков, – некоторая внутренняя логика в таком предложении просматривается. Дело не только в том, что Рахель – современница Александра Блока, Константина Бальмонта, Сергея Соловьева, Анны Ахматовой, но прежде всего в том, что образный строй ее поэзии близок к символистам. И если бы Рахель не умерла так рано, то ивритский символизм надолго пережил бы русский.

Еще более очевидно преемственность и зависимость от русского первоисточника ощущаются в музыке ишува . Если в архитектуре возобладали европейские тенденции и «ассимилировали» мастеров русской школы, то в музыке произошло нечто противоположное – выходцы из России сформировали местный стиль и повели за собой Эштвена Партоша и других репатриантов из Европы. Общество еврейской музыки было создано в России учениками Римского-Корсакова, но планы этого объединения были связаны с амбициозным проектом превращения Эрец-Исраэль в международный центр еврейской музыки. С этой целью была подготовлена программа сбора еврейского фольклора восточных общин, программа для музыкальных школ и план воспитания подготовленной публики. Велись долгие дебаты о том, что такое еврейская народная музыка, пробовали даже записывать ноты справа налево, чтобы запись не расходилась с текстом песни на иврите (нотация Идельсона). Были проведены исследования еврейской кантилляции и осуществлена расшифровка масоретских знаков.
Энтузиасты еврейской музыки – Иосеф Ахрон, Моше Мильнер, Йоэль Энгель, Михаил Гнесин, Александр Крейн, Шломо Розовский и другие посетили Палестину, но почти никто из них, кроме Энгеля, там не остался. Зато их произведения в стиле позднего романтизма или экспрессионизма привились на новой почве, исполняются и в наши дни, связаны они не только с традиционной еврейской музыкой, но и с тем, что во времена ишува называлось ширей ха-арец (мелодии Эрец-Исраэль), и что впоследствии стало ядром израильской национальной музыки. Традиции общественного пения сохранили это богатое романтическое наследие до наших дней. И в настоящее время это не музейный экспонат, а важная составляющая израильской общественной и культурной жизни.


Литература

1. Вызов суверенитета. Творчество и мышление в первое десятилетие Государства Израиль. Под ред. М.Бар-Она. Иерусалим: Институт им. Ицхака Бен-Цви, 1999 (иврит).
2. В.Кошарский. Воплощение мечты билуйцев (системный подход) // Вестник Дома ученых Хайфы. Хайфа: 2010. Т.21. С.45-49.
3. Лев Толстой и литературы Востока. Под ред. Рехо К. М.: ИМЛИ им. А.М.Горького РАН, 2000.
4. Материалы конференций, проведённых НИЦ РЕВЗ совместно с Музеем истории Гедеры и билуйцев (2004 и 2008 гг., выступления Г.Финкенберга, К.Жигня, В.Кошарского и др.)
5. Российский сионизм: история и культура. М.: Дом еврейской книги, 2002.
6. Ю.Систер. Билуйцы и Первая алия // Вестник Дома ученых Хайфы. Хайфа: 2010. Т.21. С.49-53.
7. М.Фельдман-Меагер. Святая Земля: Путеводитель по Израилю. Иерусалим: Изд-во ММТ LTD, 1997. 636 с.

 

ФИО*:
email*:
Отзыв*:
Код*

Связь с редакцией:
Мейл: acaneli@mail.ru
Тел: 054-4402571,
972-54-4402571

Литературные события

Литературная мозаика

Литературная жизнь

Литературные анонсы

  • Афиша Израиля. Продажа билетов на концерты и спектакли
    http://teatron.net/ 

  • Внимание! Прием заявок на Седьмой международный конкурс русской поэзии имени Владимира Добина с 1 февраля по 1 сентября 2012 года. 

  • Дорогие друзья! Приглашаем вас принять участие во Втором международном конкурсе малой прозы имени Авраама Файнберга. Подробности на сайте. 

Официальный сайт израильского литературного журнала "Русское литературное эхо"

При цитировании материалов ссылка на сайт обязательна.