Еврейские мотивы в украинской поэзии.

Иван Франко. Из пьесы чешского поэта Ярослава Врхлицкого «Бар Кохба».

Я́рослав Вр́хлицкий (чеш. Jaroslav Vrchlický — псевдоним; настоящие имя и фамилия Эмиль Фрида, чеш. Emil Frída; 17 февраля 1853, Лоуни — 9 сентября 1912, Домажлице) — выдающийся чешский поэт, драматург, переводчик, глава так называемой «космополитической» школы в чешской литературе. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AF%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2_%D0%92%D1%80%D1%85%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9
Перевод на русский язык сделан мною по публикации в «Энциклопедии жизни и творчества Ивана Франко» http://www.i-franko.name/uk/Transl/1899/BarKokhba.html

Показывая здесь в переводе несколько разделов из новейшего большого произведения чешского поэта Ярослава Врхлицкого «Bar Kochba» [1897], вспомним его историческую основу. По разрушению Иерусалима Титом прошло 50 лет. Евреи, рассыпанные по всей Римской империи, начали снова бунтовать и в конеце 133 года вспыхнуло в Палестине новое грозное восстание. Во главе стоял некий Бар-Кохба, прогнавший римского легата из Иерусалима, получил несколько крепостей и сумел продержаться почти год против напора римских легионов, пока, наконец укрепленный и защищаемый им город Бетар не попал в руки римлян. Бар-Кохба покончил жизнь самоубийством, евреев покарали во второй раз, еще сильнее, чем при Тите. Это историческая основа поэмы. Но Врхлицкий сделал главным ее героем не самого силача и воина Бар-Кохбу, а высокоученого столетнего раввина АКИБУ, что якобы был душой всего этого движения, хотя исторические исследования показали, что раввин Акиба не имеет с восстанием Бар-Кохбы ничего общего (см. статью «Акива» в Гаукковий «Realencyklopadie fur protestantische Teologie und Kirche», т.1). Что в поэме Врхлицкого гудят - где тише, где громче - тона современных поэту болей, чаяний и разочарований, этого не надо и забывать. Собственно эти лирические тона оживляют его поэму, как это видим вот здесь в мастерском прологе (Иван Франко).

Пролог

4 Избранник Господень

6 Тур-Симон

1899

Примечания

Впервые опубликовано в «Литературно-научном вестнике» (1899; т.7, кн.9, с.296-303; т.8, кн. 11 с.209-220; т.8, кн.12, с. 222-232). Печатается по изданию: Франко И. Сочинения. 1929 Т.28, кн.2.

Какими соображениями руководствовались российские литературные генералы, когда запрещали этот перевод - ныне догадаться трудно. Бар-Кохба против Москвы не воевал (он жил ровно за 1000 лет до ее основания). Он провинился разве тем, что был еврей и его борьба против Рима была и является прообразом современной истории Израиля ...

Как бы там ни было, перевод не был включен в 50-томное «академическое» издание произведений И.Франко. Мы перепечатываем его по изданию «Мозаика из произведений, не вошедших в Собрание сочинений в 50 томах» (Львов .: Каменяр 2001).
Пролог
При стенах храма

Руины иерусалимского храма. Среди развалин здесь и там вырастают сорняки и коряги. Главная стена тянется поперек сцены. Под ней лежат группы евреев, мужчин и женщин, разных лет. Матери успокаивают детей, старцы, путники с палками и мешками на плечах, люди с руками, обвитых ремнями, в позах, как при молитве. Некоторые лежат на земле и бьют лбом о стену или о землю. Другие в немой боли сидят и тупо смотрят перед собой. Поздно, вечереет, медленно темнеет.

Первый голос

Где твой храм, скажи наконец! Где твой ковчег завета, где твои воскурения на алтаре? Где пение псалмопевцев в святых хоромах? Где твой первосвященник, который молился за весь народ в день примирения? Где твои пророки, где твой царь, где сила твоего народа?

Второй голос

Молчишь, а руины говорят за тебя. Где был ковчег, там гнездо лисы, а среди камней поваленных алтарей кроются гадюки. Вместо пения псалмопевцев раздается рыдание изгнанников и голодных путников, вместо первосвященника и пророков кучи нищих бьют головами о немые стены. Твой царь в могиле, а сила твоего народа, это надругательство над ним.

Все

Горе! Горе! Горе!

Первый голос

Как хлеб под ногами жнеца, падает без отпора. Чужие огни пожирают наши города и села, чужак сидит за столами наших отцов и псов своих кормит ужином наших детей. Наш плач стучит в ворота неба, а ты молчишь упрямо.

Второй голос

Римский воин ходит там, где левиты мылись перед святой жертвой. Твое солнце глядит на стены твоего города и твоего храма и не закрывает лица. Луна испускает там свои мелкие слезы, и они не порадуют и не помогут.

Все

Горе! Горе! Горе!

Первый голос

Ведь не ложью были твои заветы и пророчества о Мессии, что ждем его прихода? Или был им тот Йошуа из Назарета, что здесь несколькими годами раньше был прибит на кресте? Не знаю, и не могу верить. Жду истинного посланца мира и победы, чтобы доказал с большей славой и величием, что ты наш Бог и не обманешь нас. О, пошли, пошли его!

Второй голос

Тот дружил с малосильные и нищими, сам бедный, ел за столом бедняков и потому не может быть твоим посланниками, ты, опоясанный блеском, владычествуешь между Серафимами и Херувимами. Когда покажешься нам в славе? Ведь она должна затмить славу Тита и Адриана! Почему молчишь? Скажи! Ведь ты не обманывал нас, это еще одно, во что верим. О, пошли, пошли его!

Все

О, пошли, пошли его!

Входят Акиба и Мейр, проходят молча между рядами проклинающих и останавливаются у левого края храмовой стены.

Акиба

Здесь снова видишь всю нашу судьбу:

Одно рыдания вечно, вечный плач.

О стены храма головами бьют,

Ещё за то нам их благословлять,

Ведь бешеная боль, то одинокий

Бессмертный наш свидетель, что мы живы.

Мейр

Мне даже странно, ну откуда каждый день

Всё новые ряды берутся тут?

Ты, Равви, прав, нужны нам здесь они.

Их плач меня до слез волнует,

То явный довод: есть мы, мы живем!

Акиба

Хоть в притесненье, в постоянной скорби!

И как река плывет и под льдом,

Так под пятю римского тирана

Живет народ наш! Кто его заглушит?

При той стене лед внезапно рухнул лёд:

Мы есть, живем, и дышим мы, и слышим,

Мы вновь - народ, это важней всего!

Мейр

Но что ждёт в будущем?

Сегодня сдавленная тлеет боль,

А те тропинки к храму Иеговы,

Это отдушины, что в них клокочет он,

И к свету рвется. Но что будет завтра?

Притупится и самый острый зуб,

Скалу гладая. Исцелится рана,

Мертвый покой заляжет всюду вновь.

Акиба

Едва ли это так. Мне кажется, тех тропок,

Ведущих к стенам Храма больше с каждым днём.

Ты ежедневно тут чужие видишь лица:

Идут из Идумеи, с Вавилона ...

И мысль единства занимает всех,

А горем единиц возрастает сила массы.

О, Мейр, верь, пророчества былые

Про нашего Мессию - не вранье.

Придёт он, как урочный час наступит,

Великий, больше, чем во сне нам снится.

один голос

Ведь не были ложью твои заветные пророчества о Мессии, что ждем его прихода! Он должен прийти, иначе обманывали бы нас твои пророки, твои уста, ты обманывал бы нас, Боже, а ты не можешь обманывать никогда! Ждем его изо дня в день, чтобы исполнил царство твое, чтоб воскресил из руин твой храм, чтобы доказал, что ты не обманул и не можешь обмануть. Почему тянешь? О, пошли, пошли его!

Разные голоса

О, пошли, пошли его!

Акиба

Иль ты не слышишь? То народа голос,

То Божий голос! Он придет! Он должен!

О верь, зачем до старости такой

Держал бы здесь меня Господь?

Зачем бы мои скитанья и страданья?

Весь мир я обошёл и обнимаю.

Назови мне хоть одно село иль город,

Где б не остался след тех старых ног:

В Зефирии иль в Арамеи,

Иль в Эфиопии, или на Евфрате?

Как в книге, ясно в мыслях всех читал я

То, что из стран чужих блудные прихожие

Вот тут кричат охрипшими устами:

«Пошли его» Придет! Прийти он должен!

Коль нет, то ложь - его закон великий,

Ложь - все слова святые из пророков,

Ложь - образы и символы все вещие,

Ложь - весь наш мир, он сам - ложь наибольшая!

Верь голосу народа! Он придет!

Мейр

А вдруг уже он был, а мы и не узнали?

Стоял меж нами смирный и убогий,

А мы не знали. Нет, то был не он!

Он должен появится в славе, в блеске,

Средь сотен, тысяч ангелов,

Как судья он сядет меж народом,

Где он ударит, брызнут реки до небес,

Мир закачается в своих основах.

Так вижу я его ...

Акиба

То заблужденье давнее!

Он может выйти из простых людей,

Без предков будет, но зато потомства

Без счета у него - весь наш народ.

Так надеюсь ...

Мейр

Счастливый ты в той вере!

Акиба

Не верой, я действительностью счастлив.

Взгляни на всё, что происходит тут!

Шевелится, кипит, бурлит повсюду,

Еще немного лет, и замыслы мои

Должны стать делом. Сейчас довольно нам

Тех ветхих стен от Храма Иеговы,

Чтоб постоянно боль свою здесь обновлять,

Для дела боль – чудесная закваска.

Лишь не хватает мужа в полной силе,

Чтоб был муж дела он, как я - муж мыслей,

И будет всё, чего жду и надеюсь.

Лишь мужа отыскать! Идёт всё к перелому.

Невыносимо глумленье римских войск

И ненасытных римских консулов грабёж,

У них лишь маска Рима - не лицо.

Бунт поднимает голову кровавую

Повсюду - мужа лишь не достаёт,

Чтобы силой духа своего пихнул

Его во властное и мощное то русло.

Оружия у нас поболее, чем думаешь ты.

По воле Рима наши люди

Сделали его, а как отдать

Пришла пора, увидели, что чем-то

Не соответствует оно их предписаньям.

Они уж заплатили за работу, оружие же то

При нас осталась. В глубоких ямах

И пещерах горных, и в разных тайниках,

Где, - римляне считают, - есть наши деньги,

Лежит оружие, и ждет, когда народ

Его возьмет на месть великую.

Великое то будет воскресенье!

Лишь мужа б нам, чтоб понял он и вывел

К той ясной цели мой заветный план!

Уходят. Входит Мириам в убогой одежде и ведет за руку маленького Бар-Кохбу.

Мириам

Видишь, дитя! Вот мы в цели своей долгой поездки! Вот храм твоего Бога. Здесь плачем и стонем безутешно.

Бар-Кохба - 12-летний парень.

Вижу только руины, а среди них тени - подобные людям моего народа. Чего они здесь ищут, что здесь делают, мама?

Мириам

Плачут над разрушенным домом Иеговы.

Бар-Кохба

А он это терпит? Ему это безразлично, что они плачут?

Мириам

Злой римлянин сжег храм твоих родителей, дитя!

Бар-Кохба

Бог стерпел это?

Мириам

Как видишь!

Бар-Кохба

А чего сюда ходим все?

Мириам

Чтобы выплакать то горе, дитя!

Бар-Кохба

Чтобы наш Бог мог стерпеть наше унижение! Этого не понимаю, мама!

Мириам

Пожалуй, мы заслужили этого, сынок! Пожалуй, с этого горя сумеем стать сильнее и лучше. Пожалуй, за тем и ходим сюда. Не знаю, но здесь бывали наши родители, то для того и мы пришли сюда в заботе и страдании.

Бар-Кохба

Чтобы увидеть разрушенную стену и услышать крики тысяч! .. Нет, как может кто-то быть таким злым и бесчувственным! Ведь ты говорила мне, какой пышный, красивый и большой Сион. А ты чай, не обманываешь, мама? И почему же я должен видеть его в развалинах, а его народ в унижении? Ответь! Мог ли быть такой злой человек и такой равнодушный Бог, чтоб могли прийти дни вот такого опустошения?

Мириам

А ведь видишь, что пришли ...

Бар-Кохба

И снова спрашиваю, зачем ты вела меня сюда?

Мириам

Чтобы и ты плакал и сетовал со своим народом.

Бар-Кохба

Плакал и сетовал!

Шатается и садится.

Мириам

Ты устал от долгой ходьбой, дитя мое?

Бар Кохба

Да, устал, в сон меня клонит.

Мириам

Подожди еще минуту, прочти святую молитву!

Бар-Кохба

У этой стены?

Мириам

У этих руин, как и другие.

Бар-Кохба

Как другие - ну, поплачем и посетуем!

Помещается между жалующимся народом. Медленно жалобы стихают. Люди поднимаются и выходят из руин. Темнеет всё сильнее. Вскоре остаются на месте только Мириам и Бар-Кохба. Она садится обессиленная, мальчик прижимается к ней, кладёт голову ей на грудь и засыпает. Сквозь тьму проступает большая звезда прямо надо лбом Бар-Кохбы. С другой стороны возвращаются Акиба и Мейр.

Акиба

Утихли стоны и псалмы плачевные,

На руинах заседает ночь.

Все разошлись, лишь одиночество осталось.

Мейр

Кто еще здесь есть, Равви?

Акиба

Да, женщину я вижу.

Мейр

А мальчика не видишь рядом с ней?

Акиба

Да, правда. Спит спокойно, чудо неба.

Иди тихонько, чтоб не разбудить, -

Ведь детский сон - земли святыня.

Мейр

Спокойно спит, во сне вздыхая, мать.

Акиба

И хорошо им.

Присматривается Бар-Кохбы.

Парень – просто чудо!

Мейр

Смотри, звезда над лбом его горит!

Акиба

А блеск её на личике играет,

В его чертах прекрасных, мягких, сладких!

Смотри, и кудри золотистые ложатся

Ему на лоб! Ты, верно, слышал повесть,

В Битинии однажды кесарь Адриан

У края леса парня сонного нашел,

Смеялся тот во сне смеялся и назывался Антиной ...

Подобное тут чудо! Как чудесно

Звезда блестит и пала на его лицо!

Нет, наоборот, то он звезде дает

И красоту, и блеск.

Мейр

И правда - чудо!

Акиба

Откуда они с матерью пришли?

Кто скажет нам? Достаточно, что наш он

И так хорош!

Мейр

Но так бледно лицо.

Акиба

То от терпения. Самсона силу

Я вижу в нем.

Мейр

Не разбудить его?

Акиба

Зачем? Когда-нибудь Господь разбудит.

Тот парень избран для великих дел,

Его рукою Бог покажет чудеса!

Я счастлив, что сейчас сказать это могу.

Мейр

А расспросить не хочешь, чей он сын?

Акиба

Сын Господа - и этого мне хватит.

Я с ним сойдусь, теперь уверен я.

Склоняется и целует сонного Бар-Кохбу.

Спи, сын звезды, пока не позову!

Мейр

Он улыбнулся, мать его вздохнула.

Акиба

На то она и мать! Пойдем отсюда!

Отходят. Акиба, еще отходя, засматривается на сонного Бар-Кохбу. Мгла надвигается и заслоняет звезду над его лбом. В глубине, за большой храмовой стеной, мелькает земля, через сцену пролетает Асмавет, апокалиптический всадник, ангел смерти и уничтожения, - огромный, лицо тонет во мгле, над широким плащом видны белый череп и коса.

Асмавет

Все - все вы - все осуждены на казнь!

Примечания

Тита и Адриана - Тит Флавий Веспасиан (41 - 81), римский император (79 - 81). В 70 году, командуя римскими войсками в Иудее, получил Иерусалим и полностью разрушил храм Соломона. Публий Элий Траян Адриан (76 - 138), римский император (117 - 138). В 130 году он приказал построить на месте Иерусалима римскую колонию, чем спровоцировал восстание Бар-Кохбы ..

с Идумеи, с Вавилона - Идумея или Эдом - страна на юг и юго-восток от Палестины. Вавилон - древний город на Евфрате, 110 км к югу от современного Багдада.

В Зефирии или здесь в Арамеи - Страбон упоминал, что город Галикарнас на юго-западном берегу Малой Азии назывался Зефирия. Древняя Арамея в целом соответствует современной Сирии.

В Етропии или на Евфрате - Так читается эта строка в книге 2001 Но в оригинальном тексте Врхлицкого (упомянутом выше) эта строка читается так: «na Eufratu jak v Aethiopii». Итак, неясное географическое название «Етропия» в тексте И.Франко является незамеченным опечаткой, которую я исправил на «Ефиопия» - страна в Африке. Пусть враги не думают, что мы не понимаем того, что писал Иван Франко. Евфрат - большая река в Передней Азии.

Как в Битинии кесарь Гадриян / Край леса парня сонного нашел, / Что во сне смеялся и назывался Антиной - Вифиния - область на северо-востоке Малой Азии. Встреча Адриана и Антиноя произошла в 124 г. ..
4 Избранник Господень

В первой песне поэмы, имеется надпись «Встреча на горе Гарацим», показана встреча и разговор кесаря Адриана с раввином Акибой. С того разговора Адриан понял, что добром с евреями не получится ничего и постановил доконать их строгостью. Он велит своему легату запахать то место, где стоял Соломонов храм, и построить на нем новый город. Во второй песне п.З. «В долине Бет Риммон» показан собрание евреев, возмущённых этими мерами Рима. Они решают бороться с римлянами до последней капли крови. Акиба обещает им в начальники Бар-Кохбу, которого должен отыскать. Собрание посылает Акибу, Терадиона и Бар-Кохбу к римскому легату, чтобы остановить его от разорения Сиона. В третьей песне показано, как Акиба находит Бар-Кохбу в пещерах, и Бар-Кохба принимает титул военного вождя. (Иван Франко)

Шатер на склоне горы Сиона. В глубине сцены завеса, отклонив которую, можно видеть широкую панораму. Слева кровать, справа стол и кресла. На столе письма и военные карты. Квинт Теней Руф, кесарев легат, сидит за столом, погружённый в изучение карт. Тит Анний стоит у большой задней кулисы.
Т. Анний

Общины иудейской тут послы

Ждут послушания последнего, пока

Исполнен будет кесарев приказ.

Руф

(не поднимая глаз)

Чего ж они хотят? Какой им дать совет?

Пускай идут домой и будет тихо.

Т. Анний

То уважаемые люди, господин,

В глазах горит огонь, пророческая гордость,

Но это не мятежники.

Руф

Рад верить,

Но и для них я поступить иначе не могу:

Отчётливый есть кесарев приказ,

На шаг от него в сторону ступить - погибель наша.

Кто их проводник?

Т. Анний

Старик Акиба.

Руф

Знаю, знаю! «Где Моисей не мог,

Дошел Акиба », - так говорят о нём.

Кроме него, кто?

Т. Анний

Раввин Терадион,

Лед разума, где первый – чувств огонь.

Руф

И этого я знаю - оба те, и есть

Целый Израиль. А с ними кто ещё?

Т. Анний

Какой-то незнакомый третий муж,

Он ростом, красотой богам подобен,

Речист, пожалуй, он как плуг скрипучий,

Но к делу он готов.

Руф

Как зовётся?

Т. Анний

Бар-Кохба.

Руф

Нет, не знаю. Трое их:

Акиба - их фантазия, Терадион -

Их ум, а чем для них является Бар-Кохба?

Ну, пусть войдут! Жаль болтовни,

Но пусть им будет. Только слушай, парень,

Не вместе всех впускай их в мой шатёр,

Только по очереди, как мне тут назвал их.

Это не мешает, чтоб кесарев приказ

Был выполнен тем временем; пока я здесь

Общаюсь с ними - чисто риторически, -

Исполни ты его. Возьми войска,

Вели тайком вспахать святое место,

Где древний славный Соломонов храм

Стоял, и там фундамент заложи

Нового града. Так приказ велит.

Ну, иди, ты понял всё?

Т.Анний

Я всё исполню,

Что смогу и как смогу.

(Уходит.)

Руф

То крутой,

Упрямый, твёрдый люд! Я уверен, Рим

Его недооценивает веса, ну да Рим

Себе позволить может всё, он

Это знает отлично и своим путем он ходит.

А я лишь делаю, что он велит, что должен.

Акиба!

(Входит Акиба.)

Акиба

Счастья тебе, Легат,

И Божий мир!

Руф

Приветствуй меня, Акиба!

Жаль, что иначе приветствовать тебя я не могу,

Как бы годилось для твоих лет

И старости, и славы. Ой, Акибо!

Идешь стремительной, опасной ты тропой;

Чем выше поднимаешься, тем глубже упасть ты можешь.

Рим не согнется, верь! У него ноги

Железные, хоть худа его волчица.

Не убоится Синайских он таблиц,

Это помни, старый, мудрый муж!

Акиба

Я стар, мой господин, и это истинная правда, -

Но я премудр, Господь об этом знает;

Желаю своему народу я добра.

Руф

Дорогой бунта?

Акиба

Бунта? Нет, мой господин!

Сначала выясним, что ты считаешь бунтом.

Великий - Рим, известно всем из нас,

Мы - муравьи.

Руф

А быть хотите львами!

Равви! У мудрости любой границы есть.

Ты учен и стар, и тем вернее

Мог бы понять, как бесполезна эта смута.

Рим имеет силу, а вы - его рабы.

Акиба

Этих слов ты не должен был сказать.

Кто брата зовет рабом, тот сам тотчас

Есть раб своей чрезмерной силы.

Руф

Риму безразлична такая игра слов,

Мы имеем силу, а вы рабы.

Акиба

Великий Рим - ты правильно сказал, -

Большой имеет вес на человеческие судьбы,

Но перед Богом, мы вес имеем больший.

Этого ты не пиймеш, язычник! Мы - нечто большее,

Мы дали миру Бога.

Руф

Но мир,

Как видишь, дальше идет себе с богами.

Это, мой ученый Равви, есть только игра слов.

Где мощь, там право. Ну, где же был ваш Бог,

Когда напали римляне на вас,

Когда Тит бросил факел

В храм его святой? Боги же языческие,

Над которыми ты в неразумии своём смеешься,

Зовешь их творением голов безмозглых, -

Победили угрюмца Иегову.

Конец - венец. Сегодня вы мертвы.

Акиба

Не так совсем, мой господин, как кажется.

Руф

Чего вам надо? Втоптанные в прах,

Разбитые ...

Акиба

На что имеют право

Все, кому солнце светит! Жить хотим.

Руф

Кто запрещает вам? Живите, как вам любо,

Должны повиноваться, вот и все.

Акиба

Повиноваться вам, по-твоему, - отречься

От Бога, края, родного языка ...

Руф

Бог, край, язык! Слова, слова!

Ты ученый, ты повидал весь мир,

Как можешь ты из слова дух черпать?

Дух - победитель. Ныне тот дух - Рима,

Не ваш ничтожный, узкий еврейский дух,

Тот, что печётся о Сионе и Гарацим.

Рим, его дух царит сегодня в мире,

А вы – слепое, мелкое сектанство

В его дороге под колесами.

Он вас раздавит, ведь на то он Рим.

Акиба

Не так уж мал наш дух, о господин,

Каким он кажется тебе из римских башен,

Перед какими покачнулся Ганнибал.

У вас есть Сципион и Цезарь

И Августы – всем им почёт и слава! -

И на весах духовных, извини,

Они не ровня нам. Мы – маленький народ,

Веками битый. Как малый островок

В веках средь моря чуждого

Нас положил Господь. И непрестанный бой -

Наша история. Мы все - как серны,

Что травят ненасытные стрельцы.

Нам ничего не нужно, лишь возможность

Жить, развиваться нам в законных рамках,

Присущих человеческой натуре.

Вы силой велики, я признаю,

Великие мы духом.

Руф

Сила - тоже дух!

Где бы взялась та сила, мудрый старец,

В боях без духа? Мы завоевали мир,

Вас встретили на том пути далеком,

То наша сила, наш триумф, победа!

Акиба

В когтях волчицы вашей злой,

Что захватила полмира своим телом,

Мы дышим, существуем, живы до сих пор!

Не можешь этого ты отрицать, Легат!

Руф

Волчица, над какой смеешься ты,

Лап не протягивала , чтобы раздавить вас

В прах окончательно; другие намеренья,

Другие цели управляли ею.

Слишком вы мелки, учёный Равви,

Чтобы тянуть к вам лапы.

Когда такое чудище бежит,

Круша пространство пред собой вольный,

Что ей та серна, что случайно

Ей попадётся в лапу? Бестия летит,

Рвёт, жрёт и топчет, что в пути встречает , -

И лишь затем, уж после всех триумфов боя,

Спокойно вылижет - то Рим и вы!

Акиба

Чудовище, сказал, - того довольно,

Мир нас рассудит, оба мы, как прах

Забытый, истлеем. Прости, что я

На миг побеспокоил твой покой.

Вы уничтожить нас хотите? Уничтожьте!

Одно останется, но не на славу вам,

Что свет несли мы на границы мира,

Где вы насильем властвовать хотели.

Тот свет всё ещё ровно в нас горит,

Он с Моисеевой идет купины,

Он бессмертен! Что более сказать?

Вы вспашете себе святой Сион,

Построите на нём вы новый город,

Где некогда стоял ковчег завета

Там станет греко-римский двор - Бог знает

Новый Вавилон, знать, мерзости и зла.

Это всё возможно. Выполете нас,

Словно сорняк, с корнями в этом месте,

Где Аарона прут когда-то цвел, -

Но еврея не истребите вы, - ведь вечен он,

Как человечество.

Руф

Прочь, словоблуд!

Лишь старость тебя еще хранит.

Акиба

Лишь старость? Нет, защита мне - Господь!

(Уходит)

Руф

Фанатик! Пусть войдет Терадион!

Завеса отклоняется, входит Ханина бен Терадион, ступает вперед, кланяется и становится перед Руфом.

Руф

Ты Терадион?

Терадион

К услугам вашим, господин!

Руф

Чего от меня хочешь?

Терадион

Ты чего

От нас желаешь, господин!

Руф

(раздраженный, строго.)

Я хочу

Вспахать гору Сион, где храм ваш

Стоял, хочу там город основать,

Что Элия Капитолина будет зваться,

Вам на посмешище и вечную острастку.

Терадион

Ты всё это хочешь? Это не мудро, господин.

Руф

А что же было бы мудрей, учёный Равви?

Терадион

Сделать то, что можно, славный легат.

Руф

А я это не сделаю?

Терадион

Едва ли, мой господин.

Руф

Почему же, Равви, когда в руках есть мощь?

Терадион

Мощь еще не все.

Руф

Чего же еще надо?

Терадион

Силы.

Руф

И силу я имею.

Терадион

И мы имеем.

Руф

Остановить нас?

Терадион

Это не я сказал.

Руф

В чем ваша мощь? В храма стены старые

Бить лбами и псалмы те бормотать,

И бунтовать народ, что жил без вас бы тихо

И благодарен власти, что дает всем жить.

Молчи, молчи! Мы знаем наизусть:

То вы, раввины, гибель края своего,

Вы струп едкий, с которого идет отрава

Во все суставы. Вы

Чума для Рима. Вижу это ясно!

Вас первых следует схватить, сломать, стоптать,

И будет мир, - а с вами - никогда!

Терадион

Попробуй лишь!

Руф

Попробую я, Равви.

Терадион

На то мощь у тебя, легат имперский,

Но нам что?

Руф

Я вас знаю хорошо!

Терадион

Не знаешь, господин! И мыслью не поймешь,

Что для людей пророки.

Руф

Бунтари!

Терадион

Не бунтари, сознание народа

И его сила.

Руф

Мы растопчем вас.

Терадион

Нас можно, господин, ведь мало нас мало,

Но весь народ нельзя – ведь он бессмертен.

Руф

С такими не говорю, как Акиба.

Терадион

Я, господин, Терадион, против него

Холодный ум, второй лишь полюс света.

Руф

Мне все равно. Скажи, чего желаешь?

Терадион

Мне ничего не нужно, господин.

Руф

Так что же ты пришел?

Терадион

Ты-то хочешь, чего мы не хотим.

Руф

Я раввинам должен исповедаться?

Терадион

Нет, не раввинам, лишь себе и Богу.

Руф

Себе? И в чем? Ты знаешь, я легат

От Рима. Богу? Я его не знаю.

Мои боги - это боги Рима, тем я

Дам ответ.

Терадион

Раз в этом ты спокоен,

Так я молчу.

Руф

Ну, так скажи, что хочешь!

Остановить меня в моих желаньях?

Терадион

Нет, господин, лишь уберечь тебя.

Руф

От чего же, Равви?

Терадион

Прежде всего

От твоей мощи, что зовёшь ты силой.

Руф

А как это сделаешь, мой Равви?

Терадион

Совсем легко. Вот маленькую притчу

Я расскажу тебе. Раз вышел лев с гор,

На охоту вышел гордый, полный силы.

Скакал горами, бегал по равнине!

К броду вышел, где при свете звезд

Газели пили. Пьяный силой

Своей, не слышал он, как паучок

Маленький, красный вцепился в лапу

Его косматую – бежал, бежал всё дальше.

Вот добежал до цели, хорошую и сытую лань он

Нёс на съеденье своему молодняку

И гордо в логово им положил её

Он в скал тени - и сам упал при них.

Тот маленький паук ужалил его в лапу,

И пока гордо бежал лев по долине,

Яд в суставах прочных сочился

И расплывался в теле дальше и дальше,

Упал лев трупом над добычею своей.

Руф

Я эту байку знаю: Рим - лев, а вы - паук!

Поверь мне, мощный лев

От капли яда не погибнет, -

Ее осилит, победит – он побеждал и больших.

Терадион

Как-то комар Немроду в ухо влез,

Немрод взбесился, ведь комар сожрал у него мизок.

Руф

К байке байка - с Богом, мой Равви!

Ничем не лучше ты Акибы.

А кто тот третий, что ещё там ждет,

По имени Бар-Кохба?

Терадион

Сейчас узнаешь.

(Уходит.)

Руф

Тот жаром огненных речей,

А этот догадками басен детских

Рад бы остановить летучие колеса

Судьбы всемирной. Безумцы!

Снаружи слышится всё громче шум.

Что там за шум?

Пожалуй, то Тит Анний уж исполняет

Мои приказы и волнуется народ ...

В шатер вваливается Тит Анний, оборванный и без меча.

Что там случилось?

Т.Анний

Твой приказ

Хотел исполнить я. Уже впряженный в ярмо

Бугай при плуге ждал, чтоб вспахать гору

Даны сигналы труб, глашатай читал

Эдикт имперский. Мертво, тихо ...

Бледные, как стены, муж при муже в круг

Стоят, уста лишь шепчут тихо

И руки, рыжие волося рвут.

Прочитано, и воин дернул повод ...

Однако из толпы вдруг выступил мужчина-великан,

Поднял кулак, быка в лоб так ударил,

Что рухнул он, как поражённый громом,

А грозный муж взревел:

«Да будет так со всеми, чья дерзкая рука

Этой земли святой коснётся,

Что Иеговы собственность !»Крик громкий

Был ответом. Я воинам велю,

Чтобы запряглись ярмо, пахали борозду,

Как прежде он быка одним ударом

Свалил на землю, так валить он начал

Со страшной силой воинов вокруг -

Что ни удар, то смерть. За ним толпа, беснуясь,

И град камней всё войско разогнал,

Закончила, что начал кулаком.

Руф

О стыд вам и тебе!

Т.Анний

Пойди, глянь сам!

Поставь меня ты против Ганнибала,

Иль против львов или гиен свирепых,

Я глазом не моргну. А с сумасшедшим

Фанатиком бороться не умею.

Одно лишь знаю: не вспахать нам той

Горы, весь люд стоит там против нас.

Руф

Мы вспашем гору, хоть весь легион

Там должен будет лечь муж возле мужа

Под кулаками великана этого, -

Он устанет. Вспашем гору!

Шум битвы все слышнее. Входит Бар-Кохба без оружия, в простой одежде, густые рыжие усы опускаются ему на грудь, а длинные волосы обрамляют мощную голову как львиная грива. Спокойно он приближается к Руфу, всматривается в него без смущения.

Бар-Кохба

Бен Акиба и Равви Терадион

Пришли сюда просить; пока ты

Их выслушивал, дерзкие клевреты

Уж начали твой исполнять приказ.

Руф

Тебе-то что с того?

Бар-Кохба

Честный муж

Так никогда не делает. Это коварство!

Послушай, что тебе скажу, легат!

Иди домой , скажи там: хотя бы Рим

Весь со своих семи холмов пришёл

Сюда со всею силою своей

И целым миром, он не согнёт Сиона,

Не вспашет поля, храма Иеговы.

Руф

Я сам всё разорю!

Хочет идти в кулисы.

Бар-Кохба

(протягивает руку.)

Эй, назад, Лега!

Занавес падает, еврейский народ, вооруженный к бою, валит среди громкого крика и восклицаний на сцену, во главе Акиба; сзади видно, как бегут римские воины, при входе лежат трупы подле убитого быка и перевернутого плуга. Бар-Кохба показывает протянутой рукой вглубь сцены, Руф отступает.

Руф

А кто ты, варвар?

Акиба

(выходит вперед, виддихнений.)

Избранник Господень.

Восстал новый Саул, новый Давид,

Самсон новый среди враждебного давленья!

Рог сил своих излил Бог на него,

Свой гром вложил в его он руку,

Свой блеск в его глаза, и ангелов

Сто с боку его он положил, чтоб укрыли

Лоб его стоокими крылами.

Его стрела вражеская не достигнет,

Большой он среди мелких идёт,

По головам топчет ящериц;

Зубами впьется в грудь старой волчицы,

И та в ногах его зальется кровью.

Бар-Кохба это, великий сын звезды,

Твой царь новый, народ, твой Мессия!

Народ со всех сторон обступает Бар-Кохбу, некоторые склоняются перед ним и целуют его одежду. Он стоит, скрестив руки на груди, недвижно.

Акиба

Благословляю тебя! Я, что прошёл весь мир

И видел в унижении народ свой,

В тебе приветствую его я воскрешенье!

Ты лев Иуды, Иакова звезда,

Ты дыханием горячим уст своих забьешь

И сатану, как говорил Исайя!

Ты Князь наш и идешь ты без меча,

Поскольку в твоих мышцах сила есть.

Но опояшу я тебя мечём,

И сядешь ты на белого коня,

А я держать покорно буду стремья,

Как своему царю.

(К Руфу).

А ты, легат,

Спеши в Рим и скажи: восстал Израиль,

Не обезглавленное тело он теперь.

Помиловал Господь вновь свой народ,

Уж не стучим мы лбами в стены храма,

Встречаем криками мы своего царя,

Его зовут Бар-Кохба - сын звезды.

Среди всё большего крика народа идёт Бар-Кохба. Руфь и Тит Анний сматрят на него в немом ужасе.

Руф

Срочно надо слать весть в Рим:

Хлопот будет больше, чем я думал.

Акиба - это чувств; Терадион - это разум,

Бар-Кохба больше их обоих, он - дело.

Примечания

Сион и Гарацим - Сион - храмовая гора в Иерусалиме. Гаризим - священная гора в Палестине ..

Ганнибал - (247 - 182 гг. До н.э.), карфагенский военачальник в войне с Римом.

У вас есть Сципион, Цезарь / И Августы - имена римских государственных деятелей. Сила предложения - «есть славные полководцы».

Где Аарона пруток когда то цвел - (Числа, 17, 8) Евреи отрицали право Аарона быть первосвященником. Тогда Моисей взял 12 прутьев с вырезанными на них именами колен и положил на ночь в скинии. Наутро прут колена Леви с именем Аарона расцвел.

Когда комар Немроду влез в ухо - не знаю, что это за легенда.

Ты Наси наш - имя Наси встречается в Библии (2 Езры, 5, 32), но там оно лишено любых дополнительных определений. Насколько я способен понять, слово «наси» здесь является не собственным именем, а социальным термином, который обозначает князя или (в понимании римлян) патриарха еврейского народа, и его надо было бы писать с маленькой буквы. Но у Врхлицкого оно написано всё же с большой.
6 Тур-Симон
В пятой песне п. 3. «Господа войско» показан лагерь Бар-Кохбы между Бетаром и Иерусалимом. К Бар-Кохбе сошлись большие толпы евреев, и чтобы он мог выбрать из них себе войско, он придумал тяжелое испытание: каждый воин в доказательство своей твердости должен отрезать себе палец левой руки. Бар-Кохба сам первый подаёт пример, а когда мать одного юноши не хочет позволить, чтобы ее сын калечил себя, Бар-Кохба вместо него отрезает себе еще один палец.

Вал крепости Тур-Симон. В глубине убогие крыши домов и башни. На валу шатер полководца, против него ставят римские воины семь крестов, а другие выкапывают семьям для всех одну яму под каждым крестом. Перед шатром полевое кресло.

Первый воин

(занятий при кресте.)

Интересно, кто будет пригвожден к тем крестам?

Второй воин

(занятий при ямах.)

А кто будет закопан в те ямы?

Центурион

Может, еще и вы сами, если так захочется полководцу и если не будете вовремя готовы. В конце концов, те кресты и ямы для пленных евреев, которых вчера поймала наша стража и которые сейчас встанут на допрос перед полководцем.

Первый воин

(при кресте.)

Мы готовы, господин!

(Слезает с креста.)

Второй воин

Мы тоже, господин!

(Вылезает из ямы.)

Сигналы трубы, завеса в шатре открывается, выходит Квинт Теней Руф, за ним легионеры и центурионы со знаменами и трубами.

Руф

(садится.)

Как зовут они меня? Тираном Руфом?

Хочу я это имя заслужить.

Что до сих пор я делал, это лишь прелюдия

Тех ужасов, что я начну сейчас.

Злую славу здесь оставил когда-то Квиет,

Я худшую оставлю, пусть же помнят

Упрямцы эти, пусть они узнают,

Что с Римом шутки плохи.

Ведите сюда евреев пленных,

Пусть говорят, а то я развяжу

Уста им.

(Воинам.)

Орудия мучений приготовьте

И дров под все кресты, чтоб их поджечь, кладите.

Трубы. Римские воины приводят связанных евреев; их четырнадцать, мужей и жен, разных лет; у всех руки связаны сзади, все они привязаны к одному канату.

Руф

Сейчас вас осужу и дам исполнить

Казнь всем мятежникам на страх

Во всём Израиле, я жажду двух вещей.

Кресты вы эти видите? Вал Тур-Симона

Пусть возвестит везде по Иудее,

Что Рим не убоялся вашей смуты,

Хоть скажете охотно все по правде,

Или соврете, или промолчите,

Все будете висеть, если мужчины,

А женщины, закопаны по пояс

Под мужами, будут шакалам пищей.

От мук только одним спастись вам можно -

Признанием искренним, от мук, но не от смерти.

Скажи, старик! Всем ты , пожалуй, ты главный,

Как первый, как возникла эта мысль,

Что было первым поводом для боя

Меж римским войском и толпой евреев?

Старец

Что мне говорить? Ты едва ль поверишь,

Но я скажу по правде. Вчера в то время

Я был отец и тесть счастливый:

Свадьба была у нас, и громко

Мы шли, чтобы обряд свершить святой,

Но, нам на горе, встретил нас в пути

Отряд легионеров римских . Те

Напали на евреев, что, для жертвы,

Как наш велит обычай,

Несли двух птиц, двух белых голубей;

Птиц у них вырвали, сдавили горло

И среди грубых шуток стали их кидать

С рук в руки, а потом под ноги.

Тут наши возмутились, мечи солдат взблеснули,

В ответ камни засвистели,

И римский отряд, избитый напрочь, разбежался.

В порядке к обряду мы пошли,

Он исполнен был как нужно;

А ночью, когда на свадебном пиру

Сидели мы, пришли значительные силы,

Дом подожгли у нас над головами,

И в дом ввалились с обнажёнными мечами.

Рубили всех, кто им попал под руки,

Связали нас и привели сюда.

Вот тебе всё дело по чистой правде.

Руф

(смеется.)

Так имеем здесь всей кучей свадьбу!

Ну, я позабочусь устроить вам тут

Свадебную ночь. Какая наглость, старик,

Сопротивляться римскому солдату.

Это ж тебе честь, когда тебя он поругает,

И соизволит пошутить с паршивым!

За пару голубей - сейчас же драка.

Это же видно, повод вы искали,

Из ничего! Ну, а теперь скажи,

Где войско то евреев станом встало?

Где пребывает ваш Бар-Кохба грозный?

Уж много он навербовал народа?

Все нам скажи, что сам об этом знаешь!

Старец

Ничего не знаю, и сказать об этом не могу,

А если бы и знал, тем меньше бы сказал;

Ведь не предам закон Господень я,

Ни люд его; ты спрашиваешь зря.

Руф

Повесьте еврея здесь на первый крест,

И огонь зажгите под его ногами,

Так быстро он не то начнет нам петь.

Старец

(пока его ведут)

Великий Бог, хозяин сил небесных,

Да славен будет он из века в век!

Руф

(кивнул на мужа, который за старцем)

Ты жених счастливый?

Муж

Жених я смерти!

Руф

Ты слышал мои вопросы, говори!

Муж

От меня ты не услышишь более того,

Что молвил мой предшественник и тесть.

Руф

Так будешь висеть , как он.

Муж

И так же Господа я славить буду.

Руф

Как хочешь.

(К воинам.)

Привяжите его к кресту

И под крестом огонь зажгите.

Между тем старца привязали к кресту и разожгли огонь под его ногами.

Старец на кресте

Суд Господень над теми,

Что меня судят;

Срази тех, Боже,

Что меня сражают.

Возьми свой щит и панцирь

И встань на помощь мне,

С копьем встань на пути

Тех, что меня тянут.

Скажи моему сердцу:

«Я твое спасение».

Пусть от стыда сгорят те,

Что меня желают погубить.

Пусть со стыда бегут,

Словно от ветра,

Пусть их ангел Божий

По всем краям рассеет.

Руф

(к женщине, стоявшей за мужем.)

Ты невеста?

Женщина

Ты сразу угадал.

Руф

Женщины, обычно, все медлительны,

Но всё-таки надеюсь, ты скорее скажешь что-нибудь.

Женщина

Не более, не менее, чем мой жених и тесть.

Руф

О, племя непримиримое! Вот оно и видно,

Что все вы в сговоре. Разорвать на теле

Одежду ей и в яму её впихнуть

Под тем крестом, где муж её висит!

Женщина

Хоть я страдаю, всё же вместе мы, -

Пусть славится предвечный Саваоф!

Воины тем временем привязали мужа к кресту и зажгли огонь под его ногами. Другие бросились на женщину и рвут на ней одежду.

Руф

Ай, хорошее девичье тело! Рюмку

Сюда! Без Вакха не бывает и Венеры.

Два солдата отходят от шатра и приносят амфору и рюмку, наливают в рюмку, и один, поклонившись, подает Руфу полную рюмку.

Муж на кресте

Господь моя защита, моя сила,

Готовая помощь в каждой судьбе,

Пусть мир рушится - не боюсь,

Пусть горы провалятся в море.

Руф

(пьет.)

Свадебная ночь вам будет очень хороша;

Полночью шакал здесь и гиена,

То будет твой жених, ему же ворон

Над головой шепнет такое в уши,

Что кровь вся у него застынет в жилах.

Отдает рюмку воину, тот наполняет ее снова. Руф пьет. Между тем воины бросили голую женщину по грудь в яму.

Женщина в яме

Спаси меня, Господь.

Аж в душу льется сырость,

В болоте я тону

Без дна, в глубокой глине,

Уже высохло всё горло у меня,

Глаза мои поблекли,

Лишь на тебя

Оглядываюсь, Боже.

О, вырви меня, Господи,

Из грязи, не дай, чтобы она

Так и сомкнулась

У меня над головой.

Руф

Там мальчик есть ещё, пусть подойдёт поближе.

Сторожа отвязывает мальчика и ставит его перед Руфом. На мальчике верхняя одежда разодрана. Он смело смотрит в лицо легату.

Пусть хоть этот пискля нам что-то скажет.

Кто ты? Меня твой дразнит дерзкий вид.

Мальчик

Я брат той женщины, что мучаешь ты.

Руф

А сколько лет тебе?

Мальчик

Одиннадцать.

Руф

Взгляни-ка на кресты! Один из них твой будет.

Такой же получишь ты костер

Под ноги, коль не будешь говорить

И не ответишь мне на все вопросы,

Что твоему отцу с сестрой я задал.

Мальчик

Не услышу, как Бог есть надо мной.

Руф

Так и говорит не буду я с тобой, -

Чай дети моих намерений не остановят!

Мальчик

То уж твоё дело, а моё - терпеть.

Руф

Ужели и детей втянул бунт в сеть свою?

Мальчик

Те раньше всех бывали в ней, легат.

Не знаешь истории ты нашей, видно,

А то бы ты знал о доле Маккавеев.

Они не вымерли в Израиле поныне, -

Коль хочешь, сам тебе то докажу.

Старец на кресте

Держись, сыночек!

Муж на кресте

Господу хвала!

Женщина из ямы

Все вытерпишь, мой брат, за Бога

И его закон.

Мальчик

Исполнит его Бар-Кохба!

Где караул, что мучает отца,

Сестру и ее мужа? Вот я вам, нате!

Сам сбрасывает с себя одежду и входит между воинов, те хватают его и тащат к третьему кресту.

Руф

Это - безумцы!

Все заключенные

Да, для Господа

Мы безумцы, слава Саваофу!

Руф

Так не хотите говорить ?

Все

Ни слова,

Только одно: велик Господь,

Из льва когтей подаст нам руку,

Из-под жерновов нас вырвет

И посадит на трон своей он славы,

Где Израиль в блеске воцарится.

Руф

Так на кресты их всех и всех их в ямы,

Костры зажгите и одежду из них срывайте,

Пусть знают, что есть Рим и мощь его.

Заключенные

И крепче всех Господь.

Руф

Посмотрим, кто будет крепче всех.

Вина сюда!

(Воин подает ему полную рюмку, он выпивает её и отбрасывает.)

Вот так скрестивши руки

Я полюбуюсь здесь на ваши муки.

Воины отвязали остальных заключенных и раздели их, мужей привязали к крестам, женщин воткнули в ямы под крестами и разожгли костры под ногами повешенных. Однако в глубине сцены поднимается движение, группа войска всходит на вал.

Центурион

( Руфу)

Вот шпионы наши вернулись.

Руф

Пусть встанут тут! И быстро скажут нам,

Чего от тех мы не могли добиться.

Центурион приводит трех римских шпионов, они низко кланяются Руфу.

Руф

Ну, Сергий, что там?

Шпион 1

Злые вести, господин.

Дочь твоя вчера возле Бетара

Проезжала. Несчастный случай -

Ось сломалась колесницы, потому что в беге быстром

Ударилась она о камень. Счастье то,

Что дочь без повреждений - её боги спасли -

Она сумела из колесницы соскочить.

Чтоб новую ось колеснице сделать,

Слуга взял первое же древо у дороги.

Но едва лишь свистнул топор,

Как толпа евреев, что спокойно,

Да нет, злорадно, на всё смотрела,

Ни пальцем для подмоги не шевельнув, -

На войско бросилась, мол, палка эта

Святая и допустит святокражу,

Кто прикоснется к ней рукой.

Руф

Всё, всё святое для тех людей повсюду.

За всем следят, во всем находят повод

Для бунта и сопротивления. Ну, дальше, дальше.

Шпион

Это был один из прутиков святых,

Что как рождается ребенок,

Сажают в землю и растет с ребенком

Вплоть до его свадьбы; накануне

При пении и музыке весёлой

Его срубают, из его ствола

Изготовляю шест под пышный балдахин,

Под которым невесту с женихом

Ведут во храм, где ждёт уже их жрец.

Руф

Какие глупости и предрассудки!

Шпион

Для твоих слуг то тоже было не в догад,

Срубили дерево, и кинулась толпа

На них, мол, бей-забей! И закипела драка

И злая сеча.

Руф

А моя дочь?

Шпион

Сбежала, как только камни начали свистеть.

Руф

Хвала богам! А слуги?

Шпион

Трупы

Лежат в крови и к мести призывают.

Руф

О, ударит отмщение, как гром с небес.

Дерзость псов тех до небес раздулась!

Хватит с тобой! Лидий, что мне скажешь

Про войско, что ведёт Бар-Кохба?

Шпион 2

Выступает вперед, кланяется легату, в то время как первый отступает назад к войскам и смотрит на казнь евреев.

Оно всё больше, светлый мой легат,

Уж числит двести тысяч воинов оно,

Тех, что отрезали себе по пальцу

Для Божьего закона.

Руф

Пес, ты лжешь!

Что двести тысяч? Что сказал, безумец!

Возможно ль это, чтобы двести тысяч?

Шпион 2

Пусть провалюсь сквозь землю, если меньше!

Старец кресте

(слабым, но слышным голосом)

Велик ты, Боже сил небесных!

Шпион 2

Валят, как потоп, стучит

Земля под их ногами, пыль

Клубами в небо бьет, гремит их пенье,

Как рев труб, что устьем золотым

Слышны до солнца. А впереди их

Идёт Бар-Кохба, в обрамлении кудрей

Своих подобен солнцу гневному.

О господин, когда бы я посмел советовать, -

Беги! Их двести тысяч, а весь римский

Корпус здесь - едва ли треть того.

Руф

Что? Иль на тебя безумие напало

Безумцев этих? Велю на крест прибить!

Ну, говори, что знаешь о Бар-Кохбе?

Шпион 2

Не хочу я, господин, будить твой гнев.

Руф

Где он? Куда идет?

В глубине сцены движение и безумные крики; вбегает посланец и бездыханный падает перед Руфом.

Посланец

Идут, идут сюда!

О господин, скорей беги, спасайся!

Идут, как воды великого потопа,

А перед ними страх!

Руф

(срывается с кресла)

На вал, солдаты!

В руки пращи, готовим катапульты!

Лишь градом камней встречайте их,

И стрел сплошным дождём - отступят,

Как звери дикие! Только назад ни шагу!

Движение и шум между войском, сигналы труб, войско становится в ряды и уходит. За сценой слышен треск и глухие удары, рык и визг, среди которого все более отчетливо прорываются крики: Сион! Бар-Кохба!

Старец на кресте

Бог воинства уже услышал плач наш,

О дети, радуйтесь, велик он,

Старый Иегова в ризах сил своих,

И бесконечно милосердие его.

Все остальные

Аллилуя! Аллилуя!

Второй посланец

(вбегает запыхавшийся)

Легат, ни к чему все катапульты!

Иди на укрепление и сам взгляни:

Целым рядом стоят там те чудовища

И извергают камни водопадом

На темный вал мужей, что внизу воет

И бросается, ревёт ужасно

С насмешками и шутками встречает

Твоих торментов громовые залпы

И кованые скорпионов острия.

Но самое большое чудо - среди того

Живого вала великан Бар-Кохба:

Стоит он, как скала, и доской твоей

Колени принимают все удары

И отбрасывает их назад, словно ребенок,

Что играет в мяч. Твои онагры

Напрасно изрыгают той еврейской

Толпе на смех.

Посланец 3

(падает за ним)

О господин, беги!

Пропал уж город, укрепления разбиты,

Убегает войско! Уже по ним тревога

Ударила ужасным кулаком,

Бросают все мечи, щиты. Визири

Бегут, как стадо тех овец бессильных,

И визжат: «Спасайся, кто как может!»

В глубине неоднократно слышится боевой шум, все более сильные восклицания: «Сион! Бар-Кохба! »

Руф

На минуту уступлю победу,

И возвращусь ещё сюда с великим войском,

Тогда всем будет горе!

Римское войско убегает без оружия, бросается вперемешку на валы с визгом.

Бабы! Ни шагу!

Коль хотите свои овечьи жизни

Спасти таким позорным бегом,

То тех еврейских псов вот здесь добейте,

Чтобы победителей встречали трупы.

Центурион

(убегая, отталкивает его)

Коль у тебя есть время, добивай их сам!

Новые кучи беглых солдат, как волна, уносят с собой Руфа; с крыш Тур-Симона валят густые клубы дыма. Боевой шум всё сильнее.

Старец на кресте

Я уповаю на тебя, вечный Боже!

Муж на кресте

Не буду опозорен перед тобой.

Женщина

Моя твердыня и скала - Господь.

Другой

Тебе хвала в устах моих вовек,

Из всего ужаса меня ты вырвал.

Мальчик

Благословен великий Саваоф!

Войско Бар-Кохбове выступает на сцену, Бар-Кохба с мечом в руке, за ним Акиба, Мейр, Елеазар.

Толпа

Хвала Бар-Кохбе, честь и долгий век!

Бар-Кохба

(упал на колени и целует землю)

Хвалу отдайте Богу, он нас вел

И силы нашим мышцам добавлял,

Он воевал, он сам здесь победитель.

Старец на кресте

А ты, Бар-Кохбы, являешься его Мессией.

Толпа

Мессия ты, король наш ты, Бар-Кохба!

Бар-Кохба

(увидев мучимых)

Тех прежде освободить!

Воины выполняют его приказ.

Пожар

Тушите в городе скорее, Тур-Симон -

Ключ к Иудеи крепостям другим.

Валы обставьте стражей,

Чтобы враг к нам к ночи не вернулся.

Акиба

(обнимает Бар-Кохбу)

В тебе я не ошибся, сын!

Бар-Кохба

Бог даст, не ошибёшься никогда.

(К народу)

Как выполните всё, что приказал,

Сюда сойдитесь на молитву славную

И в благодарность. Пусть звенят кимвалы,

Кифары и арфы под Господень танец, -

Он победитель, честь ему и слава!

Толпа

А избранник Господень – ты, Бар-Кохба!

1899

Примечания

Злую славу здесь оставил когда Квиет - Люций Квиет, римский полководец при императоре Траяне, прославился жестоким подавлением восстания евреев в 116 году.

А то бы ты знал о судьбе Маккавеев - Маккавеи - руководители победоносного восстания евреев против Селевкидськои государства (165 г. до н.). В результате восстания Иудея стала независимым государством, просуществовала 150 лет.

Катапульты, торменты, скорпионы, онагры - римские термины для обозначения боевых машин.

Перевод с украинского языка Марка Каганцова.