РУССКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ЭХО
Литературные проекты
Т.О. «LYRA» (ШТУТГАРТ)
Проза
Поэзия
Публицистика
Дар с Земли Обетованной
Драматургия
Спасибо Вам, тренер
Литературоведение
КИММЕРИЯ Максимилиана ВОЛОШИНА
Литературная критика
Новости литературы
Конкурсы, творческие вечера, встречи
100-летие со дня рождения Григория Окуня

Литературные анонсы

Опросы

Работает ли система вопросов?
0% нет не работает
100% работает, но плохо
0% хорошо работает
0% затрудняюсь ответит, не голосовал

ОТ МИХАЛИНА ДО ИЕРУСАЛИМА

Новости литературы Ефим Златкин


В Ашдоде хорошо известно имя владельца страхового агентства Ефима Златкина. Но менее известно, что он обладатель университетского диплома факультета журналистики, более 25 лет проработал в газетах Белоруссии и России, был членом Союза журналистов СССР, победителем ряда творческих конкурсов.
А сегодня мы представляем его вам как автора книги "От Михалина до Иерусалима", презентация которой состоится 2-го мая 2015 года в ашдодском матнасе "Дюна".


- Почему ваша книга называется от Михалина – до Иерусалима»? Это имеет какое- то особое смысловое значение?
- В Белоруссии был и есть небольшой поселок Михалин –этакий прототип маленькой еврейской Одессы. До войны здесь был крупный еврейский колхоз, который дал стране еврейских военачальников, комиссаров. После войны молодая еврейская поросль ринулась в большие города. На этот раз маленький поселок подарил стране еврейских генералов, инженеров, учителей .Впоследствии многие переехали в Израиль, Америку, Германию. И опустел Михалин... Но именно здесь начинался для моей семьи, для моих земляков долгий путь восхождения в Иерусалим.
Михалин, можно в какой-то степени считать собирательным образом. Ведь все мы вышли из своих «Михалинов» по дороге в Иерусалим.

- В нынешнем году 70- летие Великой Победы и 25- летие Большой Алии. Вы специально выпустил свою книгу накануне этих знаменательных дат?
- Когда я начинал работать над ней, я совершенно не думал, когда я ее завершу. Так получилось, что выход книги совпал с этими знаменательными датами. И я горжусь этим, потому что в моей книге есть рассказ и Победе, и об Алие. Моя задача - рассказать о том, как жило еврейство Белоруссии на протяжении многих десятилетий.

- И вы взяли за основу историю своей семьи? Интересно ли это будет для всех?
- История о любви Ромео и Джульетты тоже семейная история. Но она давно уже стала всеобщим литературным достоянием. Продолжает волновать миллионы читателей. Я ни в коем случае не сравниваю свою книгу с этим мировым романом, только семейная история в моей книге - всего лишь форма подачи ....

- О чем она?
О еврейских судьбах, о вечном поиске еврейского счастья. Мечта о нем переходит от солдата царской армии Залмана к солдату Советской армии Давиду. Но оно обделяет и отца, и сына. Они отдали здоровье, молодость стране, которая не защищает их родных. И это уже не семейная, а общая трагедия. На фоне одной семьи мы видим боль других. И так дальше, во всем. Послевоенный антисемитизм бывшего фронтовика, выпускника партийной школы загнал в угол... Потеряв семью во время войны, а руководящую работу за открытое желание уехать в Израиль в начале его создания, он годами борется с окружающим его серым миром. В родном городе один из первых восстает против решения местных органов перенести братскую еврейскую могилу на другое место, чтобы освободить площадь для застроек.
«В том, что сегодня стоит памятник на братской могиле в Климовичах и он существует, большая заслуга твоего отца, он отстоял его», - говорит мне, сын еврейского просветителя из Климович Марка Лейтуса, сегодняшний сотрудник Беер- Шевского университета Иосиф Лейтус.
Жители окрестных сел называли Давида Златкина прокурором - не было того человека, которому бы он отказал в просьбе о помощи. Друзья- фронтовики, которых он сплотил вокруг себя, считали его родным человеком. И вместе с тем, он ни от кого не таился своим еврейством. Наоборот, жил им , светился. Еврейские журналы, газеты, которые в маленьком городке многие боялись взять в руки, читал открыто, даже силой вручал другим... На месте пожарища посадил сад, построил новый дом, вырастил пятерых сыновей, подготовил обширный список погибших и расстрелянных в Климовичах и... через 40 лет после того, как обмолвился о своем решении уехать в Израиль, наконец-то уехал...
А рядом с ним другая история - еврейской беженки, еврейской матери. На послевоенных обломках они вместе создают семью. В селе приходят глазеть на еврейку- наставницу, которая печет хлеба, как крестьянка, орудует топором, как мужик, несет воду на коромысле, не пролив ни капли, танцует на школьных вечерах народные танцы, как родившиеся здесь.
Для каждого - его родители самые лучшие! Как родители и мои были самыми лучшими для меня. Но, чтобы написать про них, увидеть что- то особенное, героическое? Нет, я не видел, хотя годами писал о других по заказу своей газеты.
- Ты не понимаешь, какой у тебя материал, - все заходил ко мне в кабинет редактор нашей городской газеты Иван Иванович Журко. - Про твоих родителей можно книгу создать. Но я даже в мою газету не могу очерк о них поставить. Сам понимаешь... Если пишем про еврея, то вместо слова Арон - букву А. Вместо евреев" и другие".

- И вы увидели их в другом свете?
- Да, но только когда ушел из жизни отец, когда матери осталось несколько лет. Я только тогда понял, что обязан написать. Но не только про родителей - как про их время, про жизнь евреев маленького городка, где не было ни синагоги, ни еврейских мероприятий, где все заглушалось субботниками и общими призывами. Во время войны евреев уничтожали физически, а советская власть продолжала уничтожать уже другими методами. И даже самые маленькие вольнодумцы ей были опасны. Именно таким вольнодумцем, я бы сказал, скрытым сионистом, был мой отец, его друзья Марк Лейтус, Казачков... Маленькие ростки дали свои всходы. Наша семья первой уехала из нашего города в Израиль, а за ней - один за одним почти все евреи.

- Уехали и... тема закрыта. Что было - то ушло. Зачем ворошить старое, бередить боль?
- Я тоже так считал раньше. Но, если так думать, значит, зря жили наши родители, зря переживали. Мой отец даже на смертном одре плакал о своей расстрелянной маме. Точно также всю жизнь страдали и другие, чудом выжившие. Моя книга - для нас сегодняшних и для будущих наших наследников.

- Будет ли им это интересно?
- Надеюсь , что да. Мой внук в прошлом году вместе со мной посетил еврейские места в Белоруссии, братскую могилу в Климовичах, дом родителей. А позже со своим классом лагерь смерти в Польше. Память не должна исчезнуть!

- Да, но многие молодые уже не читают на русском языке.
- Ко мне зашла как-то одна из местных жительниц. Увидев мою книгу , она с интересом стала ее рассматривать, расспрашивать.
- Мы совсем ничего не знаем про вас, как вы жили при полном отсутствии еврейской жизни и вернулись к ней. Более миллиона человек ! Сделайте перевод своей книги на иврит. Это будет бомба! - заявила она.
Я, конечно, мечтаю об этом. Но больше всего мечтаю о том, что эта книга станет основой сценария художественного кинофильма о еврейских солдатах, о долгой дороге в Иерусалим.
А пока я предлагаю вам отрывок из книги.

Давид ЗЛАТКИН
Отрывок из книги Е. Златкина «От Михалина до Иерусалима»
Страшная память

Свидетельство прошедшего Катастрофу
Климовичи до войны был обычным белорусским городком. В нем и в прилегающих местечках проживало около 10 тысяч евреев. Было три еврейских колхоза "Нойн лебен" в местечке Милославичах, " Эмес" в местечке Родня и " Энергия" в поселке Михалин. Почти в каждом селе жили еврейские семьи.
После войны никто не вернулся ни в местечки, ни в белорусские деревни. Бывшие соседи захватывали еврейские дома и даже, если бы кто-то и захотел вернуться, не каждого бы пустили даже на порог бывшего дома.
Когда оборона была сломлена, многие разбежались, в селах появились примаки. А когда возвращался муж, часто вместе с примаком справлялся по хозяйству – жили, не стеснялись. И такое было...
Когда еврейские дома разграбили, стали разбирать плиты на еврейских кладбищах, чтобы делать из них жернова для помола зерна...
Самое страшное – это предательство своих, местных, которые перед приходом советских войск добивали тех евреев, что сумели спастись при немцах.
В семье родной сестры моего отца Хаи Муньковны, по мужу Бедеровой, было 6 детей. Все они погибли от рук полицаев. Самой Хае каким-то чудом удалось спастись - нашлись добрые люди, спрятали обезумевшую от ужаса старую женщину. Долгими днями она сидела в каком-то подвале, а когда стали слышны артиллерийские залпы наших войск, с трудом выползла наружу. Тут-то ее и догнал сосед:
- Ты куда, Хайка?
Снял винтовку с плеча и выстрелом в спину убил ту, с которой долгие годы жил рядом.
Праведники и каратели жили рядом, в одном селе, ходили по одной земле.
А вот эта история могла бы быть сюжетом художественного кинофильма, не менее интересным, чем" Альпийская баллада". Вокруг бушевала война, за евреями гонялись по всей округе. Кто находил и доставлял немцам, получал награду от властей. Боялись себя, друг друга...
А в лесах возле деревни Малышковичи прятался Николай Козлов - еврейский паренек, чудом убежавший от карателей. Его встретили в лесу белорусская девушка Наташа и ее мать. Не побоялись, привели домой измученного беглеца, спрятали. Прятали всю войну, вздрагивая от каждого шороха.... Пройдя вместе такие трудности, Наташа и Николай уже не смогли расстаться, полюбив друг друга, они создали семью. Уже в Израиле я получил письма от дочери Николая и Наташи.
Она пишет, что родители умерли, живет трудно в России, мечтает об Израиле. Но никаких документов, подтверждающих национальность отца, не сохранилось... Вот вам, Белорусская баллада. В ней есть все - и мужество, и любовь, и преданность.
Я помню, как получив это письмо, отец ответил ей, высылал дережные переводы, но больше он сделать ничего не мог...
Две сестры Суперфин убежали в одном из сел после расстрела, долго мытарствовали, но спаслись не без помощи добрых людей.
Галина Чемоданова – дочь майора Советской Армии Бориса Чемоданова, осталась в живых. Ее спрятали белорусские родственники его жены. А вторую дочь, сестру Галины, сберечь не удалось.
Хорошо помню главного бухгалтера местного быткомбината, секретаря партийной организации Галину Чемоданову-Вацуро. Мой отец иначе как Галочка ее не называл. Что-то по-родительски теплое было в этих отношениях, будто свою сестру он видел в Галине... А в ее глазах часто была грусть, видимо, по сестре, которую сдали немцам свои, местные подонки...
Один из полицаев спрятал еврейскую девушку Раю Школьникову, она осталась живой. Этим самым он сохранил и себе жизнь, а Рая через годы приехала в Израиль со своей семьей из Ленинграда .
Но другой, ярый полицай из Родни, не заслужил себе прощения. Он жестоко издевался над евреями. Одна еврейская девушка Роза смогла убежать, добралась до партизан, позже стала воевать в составе действующей армии. Воинская часть Розы освобождая Белоруссию, вошла в ее родное местечко. Прежде всего, девушка начала искать бандита. Обнаружила его на берегу реки - помогал жене стирать белье. В ту же минуту Роза разрядила в него свой автомат...
Когда каратели появились в местечке, Этка Потапова попыталась было спрятаться в соседнем сарае, но сосед вытащил ее и вытолкнул на улицу - иди к своим! Этка все-таки сумела убежать, прошла все круги ада. Как сумела выжить – сама не понимала, до конца дней так и не смогла забыть тот пережитый ужас.
Дочь Этки - Аня живет на юге Израиля в Сдероте, а сын Михаил после войны стал директором школы в Климовичах. Он часто приезжает с женой в Израиль, где живут их сын Генадий и внук.
...Когда я в мае 1944 года вернулся с фронта в Климовичи, линия фронта проходила под Кричевом, меньше, чем в 30 километрах... Город стал другим, чужим и враждебным. Было всего 2-3 еврея, на которых смотрели, как на чудо...
На местном рынке одна из торговок, увидев меня, презрительно бросила своей товарке:
- Глянь, жыдок вернулся!
Еще тяжелее было возвращение в Михалин – от бывшего еврейского местечка остались одни руины. Вся моя семья погибла, осталась только Стэра, сестра моей матери, и ее дети - двое дочерей и двое сыновей. Александр был военным моряком, Дмитрий (в семье Давид) стал боевым офицером, домой пришел полковником.
Моя двоюродная сестра, черноглазая красавица Бася, у которой были длинные черные косы вместе с женихом, беженцем из Польши, покоится на дне силикатного карьера. У моей мамы было четыри сестры. И все они сгорели в огне войны - Лея в Варшаве, Паша в Климовичах, брата Нахума из Мстиславля расстреляли возле дома....
Моя бедная мать, одна с маленькими детьми на руках, не успела никуда уехать – их постигла та же страшная участь. Ей было всего 33 года.
В последний вечер перед уходом на фронт, а это было 13 июля 1941 года, меня провожали моя мама Сара, мой брат Муня, 11 лет, старшая сестра Злата, 15 лет, и самая младшая сестричка Ханочка. Она все время меня обнимала, плакала, не хотела оторваться от меня, прижимаясь ко мне своим крохотным цельцем, словно предчувствуя, что нам больше не суждено увидеться, что впереди у нее – страшная, мучительная смерть.
До сегодняшнего дня я не могу уснуть ночами, все хочу вспомнить их лица и не могу... Мой брат Муня, лучший математик школы, добрый, ласковый мальчик. Очевидцы тех кровавых событий позже рассказывали, что, когда полицаи ворвались в дом, он бесстрашно бросился на одного из них и вырвал клок из бороды, но сразу же получил тяжелый удар прикладом.
Мой двоюродный брат, старший лейтенант Арон Златкин, в те страшные дни выйдя из окружения, добрался домой и спрятался на вершине старой березы в гнезде аиста. Он видел, как выгоняли из домов его родных и всех других евреев Михалина, как мучили и издевались над ними. Перешел линию фронта, вернулся в действующую армию, чтобы мстить за безвинно пролитую кровь своей семьи. И погиб в 1943 году под Гродно.
Сохранились свидетельства очевидцев гибели евреев в Климовичах. Несчастных загнали в городской сарай, а на следующий день по группам из 10 человек, подгоняли к заранее подготовленной яме, в которую сбрасывали всех расстрелянных, даже если кто-то из них был только ранен и молил о пощаде. Но местные полицаи, которые и осуществляли это зверство, не щадили никого, даже маленьких детей. Когда яма была переполнена телами убитых, расстрелы продолжили над силикатным карьером – это стало местом второй братской могилы. Кровь лилась ручьем, плакала земля, а местные полицаи, завершив уничтожение людей, хлестали самогонку. И не было места в округе, где бы могли спастись несчастные жертвы...
Я один из немногих михалинцев, кто сумел выжить в то военное лихолетье. Вначале был направлен в офицерское танковое училище под Оренбургом. Через два месяца нас бросили на фронт - нужно было отстаивать Москву. Там я был впервые ранен, потерял много боевых товарищей. В бой часто шли только с бутылками с зажигательной смесью, оружие добывали сами. Автоматы появились в средине войны, до этого у нас были винтовки, выходившие из строя от маленькой пылинки.
Из госпиталя меня направили на "Дорогу жизни", где был диспетчером, связным при управлении Ленинградского фронта. После чего дивизию расформировали, и я снова оказался на передовой, во второй Ударной армии.
После второго тяжелого осколочного ранения грудной клетки и левого плеча, я снова попал в военный госпиталь. А до этого было ранена правая рука, левая нога. Словом, в 20 лет был обожжен, изувечен. И это было еще большое счастье! Друзья-товарищи погибали - ежедневно, ежеминутно. Как –то я стоял на пирсе с бойцами. Вдруг из-за облаков налетели "Мессершмиты ". Все превратилось в ад, десятки раненых, убитые, меня только отшвырнуло взрывной волной.
Я один из немногих, кто остался в живых из воевавших с самого начала и до конца в порту Кабона-Касса на "Дороге жизни".
Там никого не интересовало, какой ты национальности – все мы были солдатами, все плечом к плечу боролись за освобождение нашей Родины. Евреи были и в командном составе – комиссар дивизии полковник Басин, начальник политуправления Арон Захарович Росинский, лейтенант Нехамкин, диспетчер Эмдина, комбаты Китайгородов и бухарский еврей Абдурахманов, военврач Пайкин.
В Израиле живет дочь легендарного еврея Зелика Суперфина. В годы войны, будучи председателем колхоза в селе Милославичи, он спас своих соплеменников. Несмотря на недовольство других колхозников, сумел выбить для каждой еврейской семьи по лошади и помог уехать в тыл перед самым приходом немцев. Он всегда был мужественным человеком, недаром не побоялся организовать домашнюю синагогу, где собирались местные евреи. За это могли жестоко наказать, но Зелик никого не боялся и дал нам возможность уже в то далекое время прикоснуться к нашим истокам, почувствовать себя частью древнего народа, с которым надеялись когда-нибудь воссоединиться.
Фаина Маневич, сельская учительница, чудом спаслась, сама не понимала, как сумела уговорить конвоира отпустить ее. Через лес вышла к какому-то глухому селу, где тяжело батрачила за кусок хлеба. Только после войны в селе узнали, что она - еврейка, спасшаяся от расстрела. Ходили слухи, что легендарный разведчик Лев Маневич, который был родом из соседнего города Чаусы, приходился родственником нашей Фаине – кто знает, может быть, героизм и бесстрашие было в крови этой еврейской семьи. В израильском городе Араде живет внук Фаины со своей матерью, женой Иосифа Маневича – сына Фаины.
Магазин, в котором работал мясником Лазарь Трактинский, называли в городе магазином Трактинского, а он был просто рядовым продавцом - так уважали его все. Всегда с улыбкой, внимательный к людям и... никто не знал, что он был на фронте с1941 года, что прошел концлагерь, из которого убежал, что был партизаном в Югославии, а затем воевал в Красной Армии.
На волне выезда он один из первых покинул Климовичи и уехал с семьей в Америку. Евреи-офицеры Абрам и Петр Розельманы, Михаил Черной, Евгений Шифрин - все они были награждены боевыми орденами. Два брата Залман и Владимир Шифрины – погибли, не дожив до своих 20-ти лет. Зелик Суперфин, Израиль Рухавец - тоже не дошли до Победы.
Только из нашего родного Михалина, из маленьких Климович сколько воинов-евреев участвовало в боях и большинство осталось на полях сражений!
Война закончилась, оставив в наших душах незаживающие с годами раны. Но надо было продолжать жить дальше, превозмогая боль и горечь потерь. Михалин постепенно оживал. Стали возвращаться с фронта бывшие воины, вернулись эвакуированные евреи со всех окрестных сел. Большинство потеряли своих родных в огне войны и пытались найти новое пристанище среди своих соплеменников.
Новым председателем колхоза назначили Исаака Лайванта, чьи сыновья, боевые офицеры, испытали на себе всю тяжесть военного лихолетья. И вновь добрая молва пошла о еврейском колхозе "Энергия" по всей близлежащей округе.
Непонятно каким образом, не имея ничего за душой после всех этих страшных лет войны, эти удивительные люди сумели собрать нужную сумму для покупки первых лошадей.
Собирали всем миром, каждый колхозник отдавал последнее, что каким-то чудом сумел сохранить на черный день – но начало было положено. Деньги были собраны, и Зяма Любан, больше жизни любивший лошадей, поехал за ними в Западную Белоруссию.
Прошло несколько лет, и стали укрупняться колхозы. Михалинский колхоз соединили с соседним колхозом имени Карла Маркса. Местные евреи были очень горды новым названием, как-никак, еврей, пусть даже и крещеный.
Бригадиром долгое время был старший лейтенант Ела Стукало, родители которого были расстреляны, а двое братьев погибли на войне. Пройдут годы, и я встретился с ним в Израиле.
Елу Стукала я помню с детских лет. Помню, когда Михалин, облепленный белым туманом, просыпался после летней ночи, Ела уже влетал на своем белом жеребце в наш поселок. Молнией проносился мимо и к нарядной. Бригадир Ела Стукала, начавший работать еще до войны в еврейском колхозе, продолжал его традиции. Хотя изменилось и название, и евреев осталось совсем немного, но прежняя закваска сохранялась.
Одних направлял на вспашку земли, других - на заготовку силоса, третьих - на сенокос. А мы, михалинская детвора, всегда рядом. Подставляем руки, лицо под сочную струю кукурузной массы, которая наполняет силосные ямы, вскакиваем на возы с сеном и, покачиваясь на самом верху, одурманенные его нежным летним запахом, чувствуем себя наверху блаженства. А вершина всего - это игра в прятки в амбарах, где складировано сено на зиму. У каждого – своя нора, и все - девчонки, пацаны лазим по своим норам, прячемся один от одного, играем. Знал про все наши детские проделки бригадир... Сам вырос здесь, точно также в детстве игрался. И вдруг нашего любимого белого жеребца погоняет с криком другой человек, а увидев нас, злобно кричит: «Только посмейте зайти в амбары с сеном!»
Мы, конечно забежали... С вилами в руках новый бригадир с помощниками ищет нас. Острые зубья вонзаются совсем рядом, а мы лежим в ужасе... Но вскоре снова белый жеребец влетал в Михалин, снова в повозке был Стукала... После реорганизации хозяйства, сел за руль грузовой машины. Сад, который посадили еврейские коммунары, хорошо плодоносил.
И по всей республике развозил сочные яблоки Ела Стукала. Бессменный парторг хозяйства, уважаемый человек, авторитет для многих, от Израиля, как и многие другие, был далек. Не все были готовы в те годы быть открытыми сионистами, проповедниками еврейства.
Свой Израиль он видел в своей еврейской семье - дал вместе с женой сыну и двум дочерям высшее образование, построил красивый дом, работал на земле еврейского колхоза. А когда пришло время, все оставил и начал с нуля в Израиле. Я еще встречался с ним в Ришон ле-Ционе, куда специально приехал, а мой отец был особенно рад встрече с ним, ведь вместе уходили на фронт, вместе одни из немногих михалинцев вернулись домой.
По праву Ела сидел за главного за общим столом климовичских евреев на ежегодной встрече выходцев из Белоруссии. Каждая минута общения с ним - была наградой.
Бессменный заведующий молочно-товарной фермы Малах Ошеров - на ней дневал и ночевал. Бывший председатель довоенного еврейского колхоза, он был предан колхозному движению больше, чем родной семье. Не заметил даже, как дети выросли, да какие дети! Один сын – полковник, второй дослужился до генеральского звания. Трое дочерей Малаха живут в Израиле, внуки служат в израильской армии – жива семейная традиция Родину защищать.
Каждая спасшаяся еврейская семья - это чудо. А каждая семья, успевшая вернуться к своим корням, к своему народу на земле Израиля – чудо вдвойне!
Польский еврей Зяма Штерн, 1923 года рождения, как и я, был ранен и контужен. Воевал сначала в рядах польской, а затем Советской армии.
С трудом говорил по-русски, был измученным, болезненным после перенесенных ранений. Одинокий солдат нашел теплое пристанище в колхозе " Энергия", там же познакомился со своей будущей женой, хохотушкой и плясуньей Ханой Азимовой.
Все дети Зямы и Ханы, их внуки сегодня в Израиле. До войны родные Зямы жили в Варшаве, некоторые из них переехали в Палестину, участвовали в организации государства Израиль. Григорий Штерн, сын Зямы, не оставляет надежду их разыскать - как знать, может быть, на земле Израиля ему когда-нибудь удастся воссоединиться.
В самом начале Михалина стоял дом колхозного кузнеца Резникова, рачительного хозяина, отца большого семейства. Его внук Генадий - друг детства моих младших сыновей - и правнуки тоже живут в Израиле.
Мое родное местечко, где все мы жили, было будто одной семъей! Вырастали дети, уезжали в большие города, и уже их дети становились настоящими москвичами, бакинцами, ленинградцами, рижанами, порой забывая, откуда они родом.
- Местечко, - как-то в Израиле презрительно отозвался один из таких, потерявших память "москвичей", про моего боевого товарища. Узнав, что обидчик приехал из Москвы, я поинтересовался, откуда родом его родители. А дальше выяснилось, что и москвич, и мой боевой друг оказались дальними родственниками!
В приморском израильском городе Нетания живут потомки слепого Исайи Новикова. Тяжелую жизнь прожил Исай, с трудом поднял на ноги троих сыновей. Если бы он мог тогда знать, что из михалинского колхоза протянется долгая дорога в Израиль для его детей и внуков!
Янкель Персин, ночной сторож, мало видел радости в жизни. Четверо его детей, как могли, помогали отцу и матери и в колхозе, и по дому - ко всему были приучены. Но дети выросли, словно птицы, разлетелись кто куда. Прошли годы, сыновья умерли, а дочь Броня Персина, оставив престижную работу экономиста областного управления, уехала с дочерью и внучкой в Израиль.
Фаня Кукуй потеряла трех братьев- Беню, Бориса, Лейбу, но в семьях ее сыновей растут внуки с фамилией Шухмахер...
Инвалид войны Григорий Хайкин выделялся в нашем городе своим оптимизмом, хотя потерял на фронте ногу! Вырастил двух дочерей, одна из которых - Циля Аристер вместе с дочерью и внуками в Израиле.
Зяма Невелев - мой давний друг, фронтовик жил, как и все, нелегко после войны. Боевой офицер не сломался. Сегодня его наследники - два сына, внуки, правнуки тоже здесь.
До войны во всех городах были еврейские школы. Была такая школа и в Климовичах, там все занятия проходили на идише. Ее еще называли "Еврейской академией Лейтуса" – по имени первого (и единственного) директора Меира Лейтуса.
Все ученики Меира ушли на фронт, а их родители разделили жестокую участь белорусских евреев. С войны вернулись единицы, а Меир, сам воевавший, с изувеченной рукой после тяжелого ранения, до конца дней руководил школой рабочей молодежи – еврейской школы уже не было, учиться было некому. И вновь школу Лейтуса стали называть "Академией Лейтуса", только вот еврейской она уже никогда не могла стать.
Сын нашего местного еврейского просветителя Иосиф Лейтус сегодня преподает в одном из ведущих университетов Израиля. Дочери Меира тоже живут в Израиле, одна из них ведет религиозный образ жизни, а другая – известная активистка общественных движений.
Судьба занесла в Климовичи израненного, измученного польского еврея из Люблина Моше Бекермана. Его близкие погибли в Освенциме а сам он, чудом убежав из гетто, ушел воевать к партизанам.
В Климовичах сблизился с семьей мастера - строителя Кубышки, да так и остался у них жить.Перед моим отъездом в Израиль он поведал мне о своей судьбе и сообщил, что один из его братьев Бекерман Шлема-Шмуил, 1920 года рождения, еще до войны уехал в Палестину.
Благодаря Всевышнему, расставшись в Польше 1938 году, братья встретились в 1996 году в Израиле. Свершилось чудо! И я рад, что оно произошло!
Без нашего Бати не было бы этой встречи, не было бы нового репатрианта – сына Мойше Бекермана, который давно уже ушел от еврейства. Помню, как письмо за письмом отец отправлял во все стороны, звонил везде, стараясь найти еврейского брата Бекермана. А найдя его и организовав встречу братьев, долгие годы был связан с сыном Мойше, радовался, что он пустил здесь свои корни и все сожалел, что никак не перетянет сюда его младшего брата.
Бессменным начальником цеха на Климовичском заводе металлоизделий был Исаак Генькин. Сменялись директора, главные инженеры, а он продолжал работать на своем месте многие десятилетия. Исаак очень гордился своим отцом – тот до войны был кассиром в банке. Когда началась война, этот скромный еврей совершил настоящий подвиг – под бомбежками вывез в тыл целую машину денег.
- Да как же я мог тогда вернуться после войны домой, посмотреть в глаза своим детям? – искренне удивился старый еврей.
Помню, пораженный этим фактом, я пришел к старику в военном кителе, в сапогах, с постоянной фуражкой на седой голове. Даже мне не верилось про тот рейд по дорогам войны с банковскими деньгами. Седой ветеран показал мне грамоту, где было четко написано, что именно он, Залман Генькин, передал в российский банк в тылу громадную сумму.
- Не было страшно под бомбежками? - спросил я у него.
- Так всех бомбили!
Когда про эту историю было рассказано в газете, многие удивлялись, мол, ну, и простофиля же этот Залман! Можно было скрыться с миллионами, где угодно. Россия - велика, а война все бы списала.
По себе, видно, судили, а Залман, вернувшись в свой город, в свой банк, продолжал, как и прежде, в нем работать. Как только выдавалась свободная минута – спешил к братской могиле, где с другими евреями Климовичей были погребены его расстрелянные родные.
Дети Исайи, внуки и правнуки Залмана, тоже строят свою жизнь на израильской земле.
Евель Янкелевич Шуфер - самый обычный еврей из маленького городка Краснополье, шил шапки. А пришла война - командир взвода, роты, старший лейтенант, награжден орденом "Красной Звезды» в 1944 году.
Сколько было таких простых, незаметных, но грудью вставали за Россию. Родные Евеля Шуфера сегодня живут в Израиле, старшая дочь Маргарита осталась в Климовичах, как может, поддерживает огонек еврейской жизни.
- Больше евреев уже на кладбище, - свидетельствует Маргарита, моя бывшая соученица, - все уехали, единицы остались.
Среди них и дочери Льва Хайкина - капитана военных лет, дети старшего лейтенанта Фельдмахера, у которого медаль "За отвагу", орден Отечественной войны 1-ой степени.
Разбираю неразборчивые записи отца, видимо, заканчивал их уже в свои последние дни... Хочу никого не пропустить.
Вся жизнь была подвигом у Арона Козлова. Оставшись без двух рук, он научился писать с помощью кисти... Привез в страну двух прекрасных сыновей Александра и Якова. Именно Яков, старший из сыновей, является одним из негласных руководителей еврейской климовичской общины в Израиле. В радости и в тяжелые дни он всегда приезжает к землякам.

Подрастает новое поколение Мархасиных, Азимовых, Хайкиных, Раснецовых, Суперфин, хотя некоторые из них носят другие фамилии. Бывшие климовчане Каспины, Кац, Подвысоцкие, Антоновские, Вороновы, Шур, Леины, Дункель, Раснецовы, Синельниковы, Невлер, Гольдберг – все они дети и наследники Катастрофы сегодня в Израиле.
Как мы радовались, когда к нам заехала семья Симы и Гершона Залманенак. В Белоруссии врачи уже не надеялись на то, что Гера, как мы называли его, долго протянет. А он и здоровье свое поправил, и своих родных один за одним стал встречать в Израиле. Его тесть Абрам Песькин не дожил до Израиля, но сегодня здесь живут его две дочери Анна Свистунова и Сима Залманенок, внуки, правнуки. На их примере хорошо видно, как росла наша алия. Вначале приехал Гера с младшей дочерью и женой, потом ее младшая сестра с двумя дочерьми, потом - старшая дочь Геры с семьей.
Здесь выросли дети, рожденные в Белоруссии, влились в новую жизнь, отслужили в израильской армии. Старший внук михалинского еврея Гершона - пошел в боевые войска, стал снайпером. Десятки потомков климовчан служат в израильской армии, защищают нашу страну, а еше больше готовятся к ней - это уже рожденные здесь! Не было такой семьи, чтобы кто-то из приехавших климовчан не служил в Израиле. И это очень примечательно - защищать свою страну, которая нас приняла!
Прошу прощения у тех, про кого не вспомнил... Мы, пройдя войну уходим в вечность один за одним. Дальше идти вам! Одно успокаивает, что мы жили не зря!
Мы - наследники истории еврейских местечек, навсегда исчезнувших, но оставшихся в нашей памяти, порой страшной, невыносимо тяжелой – но это наша история. И пока мы живы, пока будут жить наши дети, внуки, правнуки – не исчезнет память о тех, кто был безжалостно уничтожен только за то, что был ЕВРЕЕМ.
Моя жизнь была нелегкой. Я был частью своего времени, тем поколением, на долю которого выпала война - самая кровавая в истории человечества. Но самое страшное, что мне пришлось пережить, что сопровождает меня всю мою жизнь – это боль потери моих родных, которых погубили так безжалостно, бесчеловечно. Сколько буду жить – не прощу тем извергам, которые подняли руку на безвинных жертв только за то, что они принадлежали к древнему, веками гонимому народу. Как мне было трудно жить, видя вокруг тех, кто не только не защитил мою семью, но и сам был пособником карателей!
Я жил открыто, не прятался во время войны, не убежал в тыл, не боялся недругов. Возможно, в другое время и в другой стране, я бы достиг большего. Но руки мои были связаны. Или нужно было принимать ту жизнь и поддакивать начальству, быть своим евреем, или бороться по мере сил. Я выбрал второе - иначе просто не мог...
Я надеялся, что доживу до того дня, когда советские евреи смогут свободно уехать в Израиль. В 70-80 годы единицам из наших мест удалось это сделать, я лично не знал этих людей, но слухи о них доходили и до нашего маленького городка. Вокруг был большой мир, он менялся, происходили какие-то события, которые впоследствии окажут огромное влияние на весь ход новейшей истории – а мне, с моей жаждой новой жизни, с тем огнем, который клокотал в моей душе, приходилось продолжать жить в маленьком, уже совсем не еврейском местечке. И ждать, и верить!
И этот день настал – 13 ноября 1990 года началась моя новая жизнь.

 

ФИО*:
email*:
Отзыв*:
Код*
# Узлянер Юрий ответить
Мой дед родился в климовичах и его родной брат генькин Юда и генькин фридрих Юда погиб на фронте а и фридрих сейчас живет в Чикаго
14/09/2015 14:21:54
# Артем Гуревич ответить
Вижу много знакомых фамилий... возможно, кто-то из них наш родственник - увидел фамилию Кукуй. Рая Кукуй - наша родственница. Мой дед, Исак Гуревич родился в 1919 году в м. Милославичи Климовичского района. Его родители, Гирш и Рахиль (Чемоданова), а также брат Роман и сестра Хая погибли во время карательной операции в 1941 году. Исак и два его брата, Миша и Борис, выжили, так как были в это время на фронте. Еще наши родственники были Элькины. Если есть кто-то из Милославичей и знал семью Гуревич - отзовитесь, пожалуйста :-)
20/01/2016 18:32:33

Связь с редакцией:
Мейл: acaneli@mail.ru
Тел: 054-4402571,
972-54-4402571

Литературные события

Литературная мозаика

Литературная жизнь

Литературные анонсы

  • Афиша Израиля. Продажа билетов на концерты и спектакли
    http://teatron.net/ 

  • Внимание! Прием заявок на Седьмой международный конкурс русской поэзии имени Владимира Добина с 1 февраля по 1 сентября 2012 года. 

  • Дорогие друзья! Приглашаем вас принять участие во Втором международном конкурсе малой прозы имени Авраама Файнберга. Подробности на сайте. 

Официальный сайт израильского литературного журнала "Русское литературное эхо"

При цитировании материалов ссылка на сайт обязательна.