Тернистый путь Амедео Модильяни

Тернистый путь Амедео Модильяни

Амедео Модильяни умер 36-летним 24 января 1920 года в Париже. Всю свою недолгую жизнь он бедствовал. Друзья собрали деньги и установили на его могиле скромный памятник с надписью: «Смерть настигла его на пороге славы».
Родился Амедео 12 июля 1884 года в итальянской Тоскане - в городе Ливорно четвёртым ребёнком в семье еврейского коммерсанта. Отец и мать принадлежали к сефардам – потомкам евреев, изгнанных из Испании, рассеявшимся по Средиземноморью.
Дед был банкиром римского кардинала, но ко времени рождения Амедео банк лопнул, а отец – биржевой маклер – разорён.
Будучи по материнской линии потомком гениального мыслителя Баруха Спинозы, Амедео обладал врождённым благородством поведения, выглядел неотразимо обаятельным, получив у поклонниц и натурщиц прозвище «принц».
Рос болезненным, лечился от туберкулёза. Родители были весьма недовольны, когда в четырнадцать лет он оставил школу и решил посвятить себя рисованию. В юности побывал в музеях Рима, Флоренции, Неаполя, Венеции, посетил остров Капри.
Восемнадцатилетнего юношу приняли в Академию художеств во Флоренции, затем он перебрался в Школу изящных искусств в Венеции, но обучением остался недоволен. Самостоятельно изучал сиенские примитивы, которые стали одной из основ его искусства. В 1906 году двадцатидвухлетним переехал в Париж, в художественных студиях которого прошёл настоящие «университеты», познакомился с творчеством П.Сезанна, Т.Тулуз-Лотрека, А.Матисса, П.Пикассо. Он сразу же подружился с М.Утрилло, который свёл его с остальными художниками. Тогда же произошло его знакомство с замечательным румынским скульптором К.Бранкуши. Они оказали большое влияние друг на друга.
Скульптуры А.Модильяни обычно исполнены из песчаника. Они представляют собой либо фигуры в виде столбов, кариатид, колонн, либо головы, простые и ясные по форме. Уже в 1911 году состоялась выставка его скульптур. Однако в 1913 году он был вынужден бросить занятия ваянием из-за слабого здоровья и тяжёлого материального положения.
Стремясь сказать своё слово в искусстве, Амедео жадно учился, впитывал различные веяния, увлекался художественным наследием Древнего Египта, Индии, средневековой Европы, примитивами Африки и Океании, классикой Ренессанса и Нового времени, поисками современников. Обитая в общежитии для бедных художников, прозванном «Улей», Модильяни сблизился с М.Шагалом, Х.Сутиным, другими выходцами из России.
Одновременно молодой живописец и скульптор увлекался поэзией Данте, Петрарки, Д’Аннунцио, Рембо, Верлена, Бодлера, Малларме, стихи которых мог наизусть читать часами. Об этом вспоминала Анна Ахматова, встречавшаяся с Амедео в Париже в 1910 и 1911 годах. Они читали друг другу взахлёб стихи любимых французских поэтов, сидя в Люксембургском саду на бесплатных скамейках для малоимущих.
«Я знала его нищим, и было непонятно, чем он живёт, - вспоминала Ахматова. – Как художник он не имел и тени признания. Он казался мне окружённым плотным кольцом одиночества. Со мной он не говорил ни о чём земном. Он был учтив, но это было не следствием домашнего воспитания, а высоты его духа».
Художник не примкнул ни к одному из распространённых в то время течений. Он не создавал сюжетных картин или натюрмортов. Изображение обнажённой женской натуры было главной темой его творчества. В 1906-1919 гг. он написал 26 полотен с изображением женщин, иногда возбуждённых, иногда сонных и неприступных. Они выставлялись в галерее Берта Вейля. Экспозиция вызвала скандал: публика потребовала вмешательства полиции. Полотна были признаны непристойными и запрещены для дальнейшего показа. Понадобилась проверка временем, которое всё расставило по своим местам.
В частной коллекции в Милане находится одна из прославленных картин Модильяни «Обнажённая на подушке». Образ молодой брюнетки, закинувшей руки к голове, откровенно чувственный. Тёмные впадины глаз, ярко алеющие губы, пышные холмы округлой груди, густо заросший манящий треугольник «венериного холма» меж широкими бёдрами – всё излучающее свет и тепло упругое тело дразняще раскинувшейся на спине женщины взывает самым активным образом к первобытным инстинктам зрителей-мужчин. Искусно подобраны и сгармонированы тона фона, окружающего постель, в том числе возбуждающий насыщенный красный цвет. Мало кому из живописцев удавалось средствами композиции, колорита, пластики создать столь влекущее воплощение женственности. Классический традиционализм и авангардистская дерзость слились естественно, органично.
Особое место в творчестве Модильяни занимали портреты. Он не писал их на заказ, а находил модели среди близких по духу людей. Созданные им портреты отличаются лаконичностью композиции, музыкальностью силуэтно-линейных ритмов, насыщенностью колорита. В своих, как правило, однофигурных картинах и
«Ню» Модильяни создавал особый мир образов, интимно-индивидуальных и вместе с тем схожих общей меланхолической самоуглублённостью. Их тонко нюансированный психологизм, просветлённая поэтичность сочетаются с ощущением, порой трагическим, незащищённости человека в этом мире.
В мемориальном Музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме в Санкт-Петербурге в её комнате экспонируется широко известный рисунок Модильяни, запечатлевший плавной контурной линией молодую женщину в полулежачей позе, ассоциирующейся с аллегорической мраморной скульптурой «Ночь» Микеланджело на крышке саркофага Джулиано Медичи во Флоренции. По словам Ахматовой, только один этот рисунок уцелел из шестнадцати сделанных с неё в Париже талантливым художником.
«Рисовал он меня не с натуры, - пишет Ахматова на закате жизни в очерке «Амедео Модильяни», - а у себя дома – эти рисунки дарил мне. Их было шестнадцать. Он просил, чтобы я их окантовала и повесила в моей комнате. Они погибли в Царскосельском доме в первые годы революции. Уцелел тот, в котором меньше, чем в остальных, предчувствуются его будущие «ню»…».В рисунке чуткий мастер предугадал величие никому тогда не известной будущей королевы русской поэзии. Насколько Ахматова дорожила памятным наброском, свидетельствует фраза, сказанная Анной Андреевной литератору Анатолию Найману по поводу её наследства: «О каком наследстве можно говорить? Взять под мышку рисунок Моди и уйти». В последние годы в частном собрании одного западно-европейского коллекционера обнаружились считавшиеся пропавшими рисунки-ню, в которых 26-летний Амедео запечатлел 21-летнюю российскую красавицу. Возможно, в своих воспоминаниях знаменитая поэтесса из этических соображений умышленно мистифицирует.
Ещё двадцатилетним Модильяни написал портрет «Еврейка», который сам высоко ценил. «Именно человеческое существо интересует меня. Его лицо – высшее творение природы. Я им пользуюсь неустанно», - признавался художник.
Парижский врач Поль Александр, первый меценат Амедео, пришёл в восторг от портрета «Виолончелист» и приобрёл для своей коллекции, утверждая, что Модильяни в этой работе превзошёл Сезанна. Действительно, лицо закрывшего глаза во время игры бородача излучает такую одухотворённость, такую погружённость в мир музыки, что выглядит прекрасным.
В коллекции Института искусств в Чикаго хранится полотно Модильяни «Жак Липшиц и его жена». Портрет хорошо знакомого художнику по совместному проживанию в «Улье» коллеги и его симпатичной жены – поэтессы Берты, эмигрантки из России, написал за два сеанса. Модильяни работал стремительно. Однако он глубоко проник в сущность характеров, зорко подметил и заострил индивидуальные черты, выраженные в лицах, глазах, позах. Даже беглого взгляда на холст достаточно, чтобы надолго запомнить нежную супружескую чету.
В июле 1916 г. Модильяни участвовал в совместной выставке с Матиссом, Пикассо, Цадкиным, Кислингом и другими. 3 октября 1917 г. в Париже открылась первая персональная выставка Амедео в галерее Б.Вайль на улице Лаффит.
В одной из частных коллекций бразильского города Сан-Паулу хранится «Автопортрет», написанный за год до смерти. В вытянутом лице откинувшейся назад головы – тоскливая грусть. Правая рука приподнимает палитру, а левая устало опущена.
Ведя богемный образ жизни, щедро растранжиривая деньги, присылаемые матерью из Италии, художник часто бедствовал, скитался в поисках пристанища. Вместе с тем он отличался способностью самозабвенно трудиться над обобщёнными стилизованными скульптурами и живописными портретами от зари до зари, преодолевая материальную нужду, физическое изнурение, тяжкое похмелье, наступавшее после злоупотребления алкоголем. Друзья вспоминали, что он зачастую расплачивался за еду в кафе своими рисунками.
Молодой, но известный торговец картинами и художественный критик Поль Гийом покупал полотна Амедео Модильяни, Хаима Сутина, Андре Дерена, открыв их со временем широкому зрителю. Помимо Гийома, меценатскую помощь оказывали офицер полиции Замарон, красивая, богатая любовница, журналистка и поэтесса Беатрис Хестингс, родовитый поляк, эстет, коллекционер Леопольд Зборовский. В Милане в частной коллекции находится портрет утончённой польки «Луния Чеховска», с которой художника познакомил друг Леопольд. Её удивительно длинная, тонкая шея, глаза без зрачков, гибкая пластика силуэта, нейтральный фон портрета выдают сложившуюся манеру Модильяни.
На портрете студентки художественной Академии Коларосси Ханны Орловой, жившей в «Улье», Модильяни вывел надпись на иврите «Ханна, дочь Рафаэля», так как её семья из Украины эмигрировала в Палестину.
Ханна познакомила 33-летнего Амедео с подругой-студенткой прелестной 19-летней Жанной Эбюртен, талантливой художницей маленького росточка. Девушка влюбилась в Амедео и пошла за ним. Родившуюся дочку назвала тоже Жанной. Став позднее искусствоведом, Жанна Эбюртен-младшая написала биографию отца. Когда Жанна Эбюртен-старшая забеременела вторично, Амедео в присутствии свидетелей дал твёрдое обещание зарегистрировать брак.
Художник предчувствовал неотвратимость приближающегося конца и однажды в гостях заплакал и запел на древнееврейском языке поминальную молитву – кадиш. Вскоре в зимние морозы 36-летний Модильяни ушёл из жизни. Последним толчком послужила простуда.
Друг Жак Липшиц снял посмертную маску. Жанна долго смотрела на лицо любимого. Ушла домой с родителями, а утром выбросилась из окна с высоты шестого этажа. Дочь Жанночку взяла на воспитание семья Модильяни.
Художники Монпарнаса устроили торжественные похороны коллеге, отныне шагнувшему в бессмертие.