Из книги-альбома Галины Подольской "Виктор Бриндач".

Беседы с Шагалом

«В искусстве все должно вытекать из всего течения, движения жизни, - замечает Марк Шагал в «Миссии художника», - из всего нашего содержания – и сознательного, и бессознательного» (1). Работа Бриндача над копиями мировых шедевров стала для него уникальной школой «сознательного и бессознательного» в ощущении мастеров иных эпох. И вдруг само течение жизни подвело к Шагалу. В 2011-2012 гг. Бриндач создает три крупных многофигурных полотна, построенных на цитировании работ выдающегося художника ХХ столетия. Почему Шагал? По ощущению движения жизни и ее содержания.

Повод для диалога

События последнего пятилетия в связи празднованием 125-летия со Дня рождения Шагала всколыхнули всю мировую общественность, побуждая художников мира и Израиля в частности отдать дань уважения
Мастеру, соединившему культуры стран восточно-европейской диаспоры и страны Сиона. А еще Шагал близок Бриндачу по общей доброжелательности к людям. «Современное искусство, - говорит Виктор Бриндач, – это максимальный уровень рациональности, скептицизма и даже цинизма по отношению к окружающему миру и зрителю, когда художник ни во что не верит», - признается художник в беседе с П.Люкимсоном (2). Годы моего общения с Виктором давно подтвердили искренность этих слов. Деликатность, любовное отношение к своим героям и зрителю, вера в человеческое в человеке – это то, что отличает Бриндача-художника в наш век коррозии духа.

Виктор Бриндач поддерживает все мероприятия, увековечивающие память о Шагале в Израиле, начавшиеся с Фестиваля искусств Объединения профессиональных художников Израиля "По следам Шагала".

В 2011 году он участвует в выставках, посвященных 80-летию со дня первого посещения Шагалом Эрец Исраэль и 60-летию первой передвижной выставки в Израиле. Выставки проходят в Иерусалиме в Центре искусств "Дом Качества", Ашдоде в Концертном зале "Аудиториум Рами Наим", в Ришон ле-Ционе в "Гейхал а-Тарбут, в Тель-Авиве в Российском культурном центре.
В 2012 году работы выставляются на Первой Шагаловской конференции в Иерусалиме, посвященной 125-летию со Дня рождения Марка Шагала, проходившей в Иерусалимском культурном центре "Гармония".

В этом же году художник участвует в культурно-просветительской программе “Шагаловские вечера в Иерусалиме”, посвященной 50-летию шагаловских витражей в столице Израиля. Работы художника выставлялись Иерусалимской городской русской библиотеке, в Иерусалимском общинном доме, Иерусалимском культурном центре «Бейт а-Керем». Его работы участвуют в передвижной выставке израильских художников по странам СНГ «По следам Шагала в Израиле», публикуются на страницах центральной израильской прессы, входят в издание, объединившее материалы всех этих мероприятий «Марк Шагал и Израиль: Жизнь. Творчество. Наследие» ( под ред. д-ра Г.Подольской), вышедшей в 2012 году в издательстве «Скопус» в Иерусалиме (3).

А теперь обратимся к работам по мотивам жизни и творчества Шагала, выполненным Бриндачем, - работам, в которых мастерство копииста нашло благодарную почву и проросло в новом качестве. Итак, «Диалог с Шагалом» - три масштабных, многофигурных полотна с разными содержательными акцентами: «Шагал на Витебском рынке», «Марк Шагал в Малаховке», «Портрет». Работы познавательные, светлые, жизнерадостные, с неожиданными композиционными разработками, построенные на глубоком знании как историко-культурного материала, так и биографии Шагала. Главные приемы, используемые автором в этих работах - ремейк, цитата, автоцитата, органично вживленные Бриндачем в художественную ткань полотен.

Мистический рынок

Как хорошо мне здесь, как мне радостно с вами!
Но вы разве хоть что-нибудь слышали о Париже,
о безухом художнике, и квадратах, кубах?
Марк Шагал «Моя жизнь»

Прощание с Витебском

Для того, чтобы в полной мере воспринять развернутое полотно Бриндача "Шагал на Витебском рынке", обратимся к тексту автобиографической повести Шагала "Моя жизнь".
"Господи, ты, затерявшийся в дальних высях за тучами или где-нибудь здесь, за этой вот будкой сапожника. Господи, помоги мне раскрыть мою душу, душу неприкаянного заики, не находящего себе места, укажи ты мне путь! Я не хочу быть, как все, открой для меня никому не ведомый мир..." (4), - вспоминает Шагал о том, как молили Всевышнего. И тот даровал ему эту способность. И вот уже под его кистью "улицы города лопались, как скрипичные струны, горожане взмывали в небо и шли над землей. Родственники, рассевшись, отдыхали на крышах. Краски сгущались, превращались в вино, хлестали струями из картин" (5).
«Мистика!» - сколько раз это слово мне бросали в лицо, точно так, как раньше обвиняли меня в «литературе», - восклицает Шагал в «Миссии художника». – Но разве существует на свете хоть одна великая поэма, лишенная мистического элемента? Или даже хоть одно единственное значительное социальное движение?»
( 6).

Не сон, не явь: метаморфозы

Бриндач заряжается ощущением этих мистических превращений, хотя и отталкивается от собственной работы. Что делает художник? Он создает ремейк, в котором по сути повторяет композицию своей работы "Европейские евреи на рынке" и портреты персонажей на переднем плане. (7)
Для многофигурной работы, в которой почти шесть десятков героев «ход с оглядкой» на работу-предшественницу достаточно распространенный. Важно, что этот новый рынок-ремейк художник наполняет жизнью конкретных персонажей Шагала. И изобразительно шагаловские цитаты, включенные в контекст полотна «Шагал на Витебском рынке», творят чудеса. Чур! Герои местечка Шагала словно выступают из-за спин персонажей Бриндача. И появляется мистическое ощущение – гофмановское, странное, с чертовщинкой... И оно уже не дает покоя, это чувство, рожденное на визуальном уровне. Почему? Да потому что действующие лица Шагала и Бриндача стилистически разные. И это чувство смятения, загадки, непредсказуемых фабульных поворотов, когда в каждый момент может произойти что-то такое, что вмиг станет иным, наполнит мир, используя терминологию Шагала, новой «литературностью» (8). Быт рынка давно Бытие художника. И природу его мистических метаморфоз знает лишь художник, как рассказчик в «Угловом окне» Э.Т.А.Гофмана...

Палево-коричневая осень превращается в витебскую зиму. Брусчатка со следами слякоти и общий «западноевропейский» фон становятся бело-голубой витебской зимою. Фантазия переносит Бриндача во времена, когда Витебск был провинцией Российской империи. Современный художник представляет себя одним из современников Шагала, давая автопортрет в картузе и длиннополом пальто.

Умудренный серебряными сединами, он, как в гофмановской вигилии, оказывается во времени великого витеблянина, становясь очевидцем чудесных превращений, происходящих на его глазах. Только вот ведь какое дело: очевидец-то он очевидец, но будто все это уже видел и слышал от своего деда – Григория Давидовича Могилевского – реального ровесника Шагала, бывавшего в Витебске начала века. Григорий Давидович изображен на картине – прямо за Шагалом – веточка родословного древа Бриндачей, объясняющая особую пристрастность и причастность современного израильского художника к избранной теме.

Явь, что сон, в которых наши судьбы и судьбы наших близких пересекаются не только на картинах – в правременах. Дед Виктора – по материнской линии - родом из Могилева – места достославного, где в 18 веке творил Хаим Сегал – предок Шагала. В мемуарах «Как я работал в Еврейском камерном театре» художник с грустью признается: «Я вспоминал своего прадеда, который расписывал синагогу в Могилеве, и плакал: ну почему он не взял меня сто лет назад к себе хотя бы подмастерьем? <…> Вдохни в меня, мой бородатый предок, хоть капельку еврейской истины!» (9). Бриндач пронизан этим порывом и вписывает своего могилевского деда в пространство превращений на картине. И глазами своего деда провидит, «какие чудеса творила кисть в местечке Лиозно» (10) – кисть пращура Шагала. Вот такой эмоционально насыщенной и пропитанной шагаловскими текстами получилась картина, в которой
первоначально Бриндач отталкивался от автоцитаты «Ашкеназские евреи на европейском рынке».

Впрочем, в конечном итоге это уже не важно. Почему? А потому что главный герой полотна "Шагал на Витебском рынке" - приехавший из Парижа молодой человек в синем берете. Думаете, Мошка Сегал? Нет! Теперь уже Марк Шагал - новоиспеченный художник - жизнерадостный, розовощекий, сияющий, способный художнически перевернуть мир. Мы сразу узнаем его по щегольскому блузону и театральному головному убору, выделяющемуся среди кепок, картузов и фуражек. Бриндач цитирует знаменитый шагаловский "Автопортрет с кистями" (1909-1910 гг.) – в зеркальном отражении. Да-да, теперь мир вращается вокруг главной фигуры в центре картины. Мальчонка - продавец сигарет - услужливо предлагает парижанину Шагалу купить модную цигарку, но тот, не запинаясь, продолжает вещать удивленному народу не хасидские сказки, а истории о безухом Ван-Гоге, о квадратах и кубах, о Париже – стольном граде художников. И все замирают...

И вдруг между фигурами Шагала и Бриндача протискивается голова плутоватого долгоносого еврея – фрагмент из работы "Панюшка табака" (1912 г.). А табачок, что надо, еще разок нюхнуть и... запоминай, Бриндач-художник, как работает фантазия Витебского мастера!
И начинается то, что потом у Шагала проявится в иллюстрациях к Гоголю: фантазия, юмор, сарказм. И нет грани между реальностью и тем, что было или может случиться. И все едино в этом странном раздвинутом пространстве. На протяжении всей жизни Шагал будет с особым пиететом относиться к Гоголю. В свой последний визит в Россию около ста иллюстраций к "Мертвым душам" передаст в коллекцию Московского государственного музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина.

Бриндач словно улавливает дух великого витеблянина и создает свою картину. Витебский рынок - не явь, не сон, а новое измерение, в лоскутном пространстве которого появляется "Красный еврей" ( 1915 г.) Красный – цвет мучений, цвет крови, цвет жертвы... Угрюмый мужичище с лицом-маской, что белее снега, уселся на ящике с тыквами. Посему видно: случилось что-то такое, от чего в смятении он перепутал рукавицы, надев правую перчатку на левую ручищу. Впрочем, они и без того по цвету разные – белая да зеленая: собирался родимый наспех.

Чуть поодаль в правой части картины – ремейк из "Продавца газет" (1914 г.): "простой", как "правда" в газетах, лукаво подмигивает: «Вы, мол, еще не все знаете, что ожидает вас за последними новостями».
Витебские персонажи Шагала – в них все словно чуть-чуть "набекрень". Их уравновешивает "Молящийся еврей" ("Раввин Витебска", 1914 г.) – цитата одного из лучших полотен Мастера из коллекции Чикагского института искусств.

Вот такая жизнь: ни прибавить - ни убавить... Оказывается, что и впрямь нужно было уехать, чтобы, вернувшись, открыть все то, что знал с детства, и написать так, "чтобы не затеряться в мире, где преобладают автоматизм и спесивое равнодушие" (11). И сохранить доброту: "Как хорошо мне здесь, как мне радостно с вами!» (12). И понять, что его предназначение шире, а иначе и не прозвучал бы вопрос: «Но вы разве хоть что-нибудь слышали о Париже, о безухом художнике, и квадратах, кубах?" (13). Включение Бриндачем в многофигурное полотно "Шагал на Витебском рынке" цитат из ранних работ Шагала, нередко используемых при переиздании «Моей жизни» в качестве иллюстраций, позволяет зримо представить, с каким профессиональным багажом будущий мастер вернулся из Парижа. Таков изобразительный ответ, почему в Витебске Шагалу было тесно и до появления упертого Малевича.
Не случайно на заднем плане Бриндач помещает коллаж из шагаловских цитат: удалой оранжево-красный скрипач с танцующим мальчиком из работы "Уличный скрипач" (1911-1914 гг.), желтая корова из "Скотного двора" ( 1954 г.). И... только влюбленным, что птицам крылатым, дано воспарить, как душе, послушной зову небес.

Евреи в белых талитах благословляют их путь. Свершилось чудо: им удалось преодолеть ограниченность местечка и воспарить над ним с мечтой о будущем мире. Ныне работа "Над городом" (1914-1918 гг.) - жемчужина Третьяковской галереи. И здесь, в мистическом пространстве Бриндача, влюбленные летят - летят над многолюдьем - летят под звуки скрипки и сами, как скрипичная струна...
"Прощай, Витебск! – читаем в "Моей жизни". - И вы – оставайтесь вы тут с вашими бочками, с вашей селедкой..." (14).

А еще... есть на полотне Бриндача один персонаж - Чарли Чаплин – кумир Шагала по жизни. «Чтобы добиться абсолютной свободы, я думаю, что искусство должно быть слегка алогичным, смело заглянуть в новые бездны, и это касается не только содержания – нужно расщепить что-то внутри и измениться, чтобы вывести живопись из плена формального реализма», - замечал Шагал (15).
Можно соглашаться или не соглашаться, насколько естественно образ Чаплина вписывается в общую атмосферу полотна "Шагал на Витебском рынке". Однако его «присутствие» в работе Бриндача вполне отвечает стремлению вывести живопись из плена формального реализма, о которых говорил Шагал, выступая с пламенной речью в зрительном зале театра «Габима» в Тель-Авиве в 1931 году. И это объясняет предпосылки некоторой алогичности в работе современного художника.

Артистическая палитра характеров, созданных Чаплиным в кино, всегда восхищала Шагала: "Чаплин пытается добиться в кино того, что я добиваюсь в моих картинах, - признавался мастер, - сегодня он, пожалуй, единственный художник, с которым я бы без слов нашел общий язык». Таков мир – театр, в котором мы – актеры (16).

Художник-просветитель
Цитата, автоцитата, коллаж как принципы организации картины

Работа Бриндача "Шагал на Витебском рынке" – это познавательный пласт культуры. Современный израильский художник активизирует зрительское внимание в духе шагаловского понимания мистики. «Разве не распадается, не отмирает любой организм (индивидуальный или общественный), - недоумевал Шагал, - если ему недостает мистической силы и чувства, мистического смысла?» (17). Бриндач мастерски достигает этого мистического ощущения, в котором «быт рынка» трансформируется в «бытие художника», и герои реального мира становятся образами художественными. А теперь цитатами из Шагала они вплетены в бриндачевское полотно "Шагал на Витебском рынке", в композиции которого нашлось место и авторитетным для Шагала личностям в мире культуры, и портретам из родового древа Бриндачей. И все живо своей удивительной мистической жизнью и одерживает победу искусством…
Так в работе «Шагал на Витебском рынке» предмет познания и мировой культуры становится объектом живописного воплощения на полотне, побуждая зрителя к познанию непознанного. Не в этом ли подлинная эстетико-просветительская сторона дарования Виктора Бриндача?

(1) Шагал М. Миссия художника (Пер. Л. Беринского). – В кн.: Шагал М. Ангел над крышами. М.: Современник, 1989. – С. 151.
(2) Люкимсон П. Еврейский мир Виктора Бриндача// Новости недели. Еврейский камертон: Седьмое небо. 2007. 2 окт.
(3) По следам Шагала: Каталог: Фестиваль искусств Объединения профессиональных художников Израиля. Иерусалим, 2011; По следам Шагала в Израиле: Каталог: Фестиваль искусств Объединения профессиональных художников Израиля. Иерусалим: Израильский культурный центр «Натив», 2011; - Вести (Нон-Стоп), 2011-2012 гг.,

Марк Шагал и Израиль: Жизнь. Творчество. Наследие. ( Под ред. д-ра Г.Подольской). Иерусалим: Скопус, 2012;
Сайты журнала «Русское литературное эхо», «Исрагео», журналов Евгения Берковича, персональные сайты Виктора Бриндача, Галины Подольской и др.
(4) Шагал М. Из кн. «Моя жизнь» (Фрагменты. Пер. Л. Беринского). – В кн.: Шагал М. Ангел над крышами. М.: Современник, 1989. – С. 104-105.
(5)Там же. - С. 104-105.
( 6) Шагал М. Миссия художника (Пер. Л. Беринского). – В кн.: Шагал М. Ангел над крышами. М.: Современник, 1989. –С. 154.
(7) Подольская Г.Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями. – Иерусалим: Ир атика, 2011. – С.58-59.
(8). Шагал М. Миссия художника (Пер. Л. Беринского). – В кн.: Шагал М. Ангел над крышами. М.: Современник, 1989. –С. 154.
(9). Шагал М. Как я работал в Еврейском камерном театре. – В кн.: Шагал М. Об искусстве и культуре (Под ред. Б. Харшава, пер. Н.Усовой). – М.: Текст: Книжники, 2009. - С.63-64.
(10) Там же. – С. 64.
(11) Шагал М. О керамике. 1952-1966 гг. – В кн.: Шагал М. Об искусстве и культуре (Под ред. Б. Харшава, пер. Н.Усовой). – М.: Текст: Книжники, 2009. - С. 260.
(12). Шагал М. Из кн. «Моя жизнь» (Фрагменты. Пер. Л.Беринского). – В кн.: Шагал М. Ангел над крышами. М.: Современник, 1989. – С. 105.
(13). Там же. – С. 105.
(14). Там же. – С. 105.
(15). Шагал М. О современном искусстве. – В кн.: Шагал М. Об искусстве и культуре ( Под ред. Б. Харшава, пер. Н.Усовой). – М.: Текст: Книжники, 2009. - С. 92.
(16). http://www.interfax.by/article/1153722 .
(17). Шагал М. Миссия художника (Пер. Л. Беринского). – В кн.: Шагал М. Ангел над крышами. М.: Современник, 1989. –С. 154.